— Вот здорово! — воскликнул мальчик. — А что мне рисовать?
— Запомни первое правило художника. Ты рисуешь все, что тебе нравится. Чего душа просит. Вот тебе первое задание. Нарисуй что захочешь, а я приду завтра, и мы посмотрим, как это сделать лучше.
— Все, что захочу?
— Все. Только дай волю фантазии — увидишь, что получится.
— Это будет здорово, мисс Джеймс! Не могу дождаться, когда возьмусь за карандаш.
— Знаешь что, Энди? — Она ласково улыбнулась мальчику. — Я тоже. — Как ни странно, это было сказано от души. Девон любила детей и мечтала о собственных ребятишках. Алекс Стаффорд был смышлен и талантлив. Весь в красавца-отца и такой же обаятельный. Девон сразу привязалась к мальчику и поклялась сделать все, чтобы помочь ему. Когда терапевтическая сестра вернулась в кабинет, Девон поднялась и пожала мальчику руку.
— До завтра, о'кей?
— О'кей.
— И не забудь, это наш секрет.
— Я помню. До завтра, мисс Джеймс!
— До свидания, Энди.
Не успела Девон войти в дом, как зазвонил телефон.
— Хелло, Девон. — Это был Джонатан. — Нам нужно встретиться.
Она ощутила гнев, смешанный с болью.
— Я уже говорила, что занята.
— Помнишь, ты хотела взглянуть на список постояльцев? Так вот, он у меня. Я позвонил Аде Микс и велел прислать его с курьером.
— Ты всегда был находчив.
Он сделал паузу, но решил не обращать внимания на ее вызывающий тон.
— Гостиница была открыта два года назад. Народу за это время перебывала уйма, но среди них довольно много нью-йоркцев. Думаю, имеет смысл начать с них, обзвонить, а кое к кому заехать и поговорить. Я буду у тебя в пять тридцать.
— А что, постояльцы оставляли номера телефонов?
— Некоторые оставляли. — Последовала еще одна пауза. — А телефоны других мне удалось узнать.
— На такие дела ты мастер.
— Девон, пожалуйста…
— Ладно, черт возьми. Извини. Ничего не могу с собой поделать.
Казалось, она видит его торжествующую улыбку.
— Итак, жди меня в полшестого, мой милый маленький «тенси». Может быть, мне удастся уговорить тебя использовать свой жар в других, более мирных целях.
Девон чуть не задохнулась от негодования.
— И думать не смей!
Но он уже повесил трубку.
Джонатан приехал к Девон ровно в пять тридцать. Удивительная точность, если учитывать, как он занят. Когда он вошел в дверь, Девон собралась с силами и приготовилась к отражению очередного штурма.
На нем были черные шерстяные слаксы, итальянские черные лакированные туфли и белая рубашка с отложным воротничком, выпущенным поверх черного с кожей свитера с вырезом в виде буквы «V». Сверкнула обезоруживающая белозубая улыбка, и у Девон перехватило дыхание. Смуглый, красивый, высокий, мускулистый и дышащий уверенностью в себе, Джонатан был совершенно неотразим.