— Не желаю ничего слушать! Ни одного слова! Хватит! — Он отвернулся. — Как только доеду до больницы, пошлю за тобой Генри. Он доставит тебя домой.
Все, конец… На его скулах играли желваки, в неумолимых серых глазах читался смертный приговор. Можно было говорить все, что угодно, но Девон знала: он сделал выбор.
Нижняя губа дрожала, однако девушка заставила себя посмотреть ему в лицо.
— Прости меня. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, как я раскаиваюсь. — Сердце разрывалось на части. Девон надеялась, что он не заметит ее подозрительно блестящие глаза и пульсирующую жилку на горле. Джонатан рванулся к двери, и она с трудом удержалась, чтобы не побежать за ним следом и не начать умолять о прощении.
Вместо этого она тихо сказала шоферу:
— Не беспокойтесь обо мне, Генри. Я доберусь сама. Так же, как приехала сюда.
— Сэр… — обернулся к хозяину шофер.
— Не хочет — как хочет… — С этими словами Джонатан выбежал на улицу. Генри двинулся следом.
Девон следила за ними из окна. Лимузин отъехал от тротуара, взметнулась снежная пыль, Генри вырулил в третий ряд, и машина исчезла в водовороте автомобилей и вихре снега.
У нее едва хватило сил открыть дверь, выйти на обочину и поднять руку, чтобы поймать такси. На рукаве тут же заблестели пухлые снежинки. Ноги налились свинцом, на грудь навалилась невыносимая тяжесть. Звенело в ушах. Она не помнила, как доехала до дома, как расплатилась с шофером, как поднялась на лифте к себе в квартиру… Скорее, скорее! Телефон в гостиной… Она набрала номер больницы имени Вудленда.
— Прошу прощения, мисс, — ответил голос на другом конце провода. — Мы имеем строгие указания не давать никакой информации об Алексе Стаффорде. — Женщина была вежливой, но непреклонна, и уговорить ее так и не удалось.
Девон нажала на рычаг, набрала номер справочного бюро города Мистик и узнала телефон местной больницы. Люди там были более милосердные. Состояние Эстелл Стаффорд-Мередит было критическим. Она находилась в реанимации.
Девон держала трубку в руках, слыша монотонные гудки отключившейся линии. Вот и жизнь ее отныне стала такой же — тусклой и монотонной. Она чувствовала вину и угрызения совести. Невыносимо болело сердце.
Джонатан пытался остановить ее. Пытался дать ей взятку. У него были на это причины. Он умолял ее не продолжать. Предсказывал, чем это кончится, но она не поверила ему.
А теперь все кончено. Девон не строила иллюзий: он никогда не вернется. Отупевшая от боли и отчаяния, мучимая чувством вины и раскаяния, она едва доплелась до спальни. Что там говорила о будущем Сара Стоун? Делая выбор, мы меняем собственную судьбу? Если бы все переделать, если бы начать жизнь сначала! Невозможно. Слишком поздно.