— Всего несколько коротких строк.
«Вчера я ничего не писала, потому что на земле нет слов, способных передать то, что ты заставил меня почувствовать. Когда ты пришел ко мне прошлой ночью, мир стал совсем другим. Я никогда не забуду тот дар любви, который ты принес мне».
— Наверно, дальше читать не стоит… — тихо сказала Девон.
— Да, пожалуй.
Но тут книга сама собой раскрылась на одной из последних страниц.
— Пятнадцатое июля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.
«Мой прекрасный, чудесный Серж! Как много лет прошло с тех пор, как я полюбила тебя. Как много лет ты бережешь эту любовь, никогда ничего не требуя, всегда защищая и желая мне одного блага. Я на весь свет кричала бы о своей любви, если бы ты позволил мне. Меня не волнует, что у тебя нет денег, что твоя работа заключается в уходе за цветами в моем саду, что ты нянчишься с ними так же любовно, как и со мной. Что бы ни случилось с нами обоими, я знаю, что и на том свете я буду с тобой, а ты со мной. Потому что ты мой муж перед Господом, а я твоя жена. Что соединил Бог, то не под силу разъединить людям».
Девон закрыла книгу, прижала ее к груди и стерла слезу со щеки.
Джонатан откашлялся, но голос его остался подозрительно хриплым.
— Что ты хочешь сделать с ними? — Он держал в руках еще две книги.
— Положим их туда, где они были. Энни хотела, чтобы кто-нибудь узнал о ее чувствах.
Джонатан только кивнул.
Он снова обернул в клеенку маленькие книги в кожаных переплетах, положил их под розовый куст и засыпал землей.
— Теперь они вместе, — тихо сказал он.
— Да. — Девон обернулась и посмотрела ему в глаза. — Теперь они могут упокоиться с миром.
— Ты уверена, что достаточно хорошо себя чувствуешь? — Джонатан подал Девон руку и помог ей подняться на палубу шестидесятифутового «гаттераса».
— Все нормально. Я уже несколько недель не чувствую тошноты по утрам, а немного свежего воздуха мне не повредит.
Джонатан приложил руку к маленькой круглой выпуклости под ее пупком. Девон была на шестом месяце беременности, но это еще не бросалось в глаза.
— Море тихое и спокойное, — сказал он, — но ветер крепчает. Ты уверена, что все будет в порядке?
Он всегда был заботлив, а теперь, когда Девон носила его ребенка, волновался за нее вдвойне.
— Ради Бога, Джонатан, в яхте шестьдесят футов длины! Она напичкана лучшими навигационными приборами, которые можно достать за деньги; в ней три каюты и две ванных. Я ведь не собираюсь выходить в море на каком-то каноэ!
Его губы сложились в улыбку.
— Две кабины, — поправил он. — На корабле говорят не «ванная», а «кабина».