— Может, тебе лучше вернуться к огню и приглядеть за стряпней? Сестра Мэри будет некоторое время занята другим огнем и не сможет тебе помочь.
Проговорив все это низким хрипловатым голосом, он повернулся и исчез в хижине, захлопнув за собой дверь.
Хуана застыла на миг в ярости. Нечасто бывало, что мужчина ей отказывал, и теперь в ее груди бушевала ревность. Ее так и подмывало поднести к их хижине горящий факел, лишь бы не давать какой-то набожной святоше завладеть тем, что она жаждала заполучить сама. Она едва сдержалась. Однако, не желая слушать страстные ахи и стоны, которые вскоре начнут доноситься изнутри, она круто развернулась и пошла прочь, доваривать свою стряпню.
А внутри хижины Люк поставил Коди на ноги. Она попятилась, прижимая пальцы к губам и растерянно глядя на него. Она выглядела так, как и должна выглядеть непорочная девственная монашка, на которую напал насильник. Никогда в жизни ее маскарад не сочетался так идеально с ее переживаниями. По правде говоря, у нее перехватило дыхание и она лишилась дара речи от того, что только что произошло между ними. Никогда в жизни не испытывала она подобных чувств. Даже не подозревала, что их можно испытать. Теперь она уставилась на Люка, не понимая, почему простой поцелуй заставил ее сердце забиться как бешеное, почему у нее все плыло перед глазами.
— Зачем вы это сделали? — прерывистым, задыхающимся голосом спросила она.
— Ш-ш-ш, — тихо произнес он, прислушиваясь, не крутится ли по-прежнему рядом с хижиной Хуана.
Коди разозлилась. Сначала он страстно целует ее на глазах у всего поселка и чуть ли не пар не пускает, а теперь стоит тут как ни в чем не бывало, безучастный, как полено.
Коди просто кипела от злости, сама не понимая, что ее больше злит: что он поцеловал ее тогда или что не целует сейчас. Господи, о чем она думает! Ей ведь это совершенно безразлично. Ну и что, что он не хочет ее как женщину. Она и сама его совсем не хочет. Да, не хочет! Ей нужно только одно: побыстрее поймать его, привезти Логану и получить за это деньги. И все!
— По-моему, она ушла, — наконец сказал он, поворачиваясь к Коди. — Прошу прощения за то, что пришлось поцеловать вас, но Хуана не поверила, когда я сказал ей, что вы моя женщина. Нам надо было устроить этот спектакль, чтобы ее убедить.
— Ну и как? Удалось нам это?
— Надеюсь. Она предложила мне себя, а я отказался. — Он смущенно пожал плечами. — Она не могла поверить, что я предпочитаю вас ей. Так что я должен был это показать.
— Ах так. — Самолюбию Коди сегодня наносили удар за ударом. — А что мы будем делать теперь?