– Боярин, а с этим что делать? – спросил Елпидифор.
– Окуни его башкой в жбан с водой, – ответил Филипп, – да кинь в каморку, что возле нужного чулана. Пусть проспится, а завтра разберёмся…
Наутро Филипп велел вытаскивать из поруба пьянчуг по одному – на правёж. Дознание решил не вести, и так всё ясно: Хитрый Песец с помощью своей колдовской силы открыл каморку с водкой, напился сам и напоил дворню. Дворне – кнута, да изрядно, а что делать с самоедом – сейчас решим… Первым на свет белый вытянули Наума.
– Слышал я, слышал речи твои, – сказал Филипп, – что ж, по речам и награда. Елпидифор, приступай!
Елпидифор, всегда исполнительный без лишних слов, на этот раз не торопился выполнять распоряжение:
– Барин, дозволь, со мной мальчонка пусть будет, в учении он у меня.
Филипп удивился:
– Что за мальчонка?
– Да прибился тут один. Сиротка. Батька, говорит, умер, податься некуда. Ну не гнать же его. Я ведь и сам сирота, знаю, каково сызмальства по чужим людям ходить. Я его и приютил, пусть учится. Ремесло-то моё – он всегда в почёте будет, без работы не останется. Хочу вот сейчас, пусть руку набивает, кнутом работая. Дозволь, барин.
– Пусть учится, – разрешил Филипп, – как звать-то мальчонку?
– Вот спасибо, боярин. А имени своего он не помнит, сам малой такой, от горшка два вершка. Я его так и прозвал – Малюта. Сынок, иди сюда.
Огненно-рыжий Малюта подошёл к боярину, степенно, с достоинством поклонился.
– Ты уж не серчай, барин, – сказал Елпидифор, – что он в ножки не падает, с гонором он у меня, ничего не могу поделать. Но исполнительный, старательный малыш, честный.
Филипп махнул рукой – мол, хватит болтать, начинайте правёж… Елпидифор сноровисто разложил Наума на козлах, сдёрнул портки. Вытащил из голенища кнут – толстый, бычьей кожи, у конца – тоненький с кисточкой.
– Вот, сынок, – обратился он к Малюте, – это для тебя как для пахаря соха, а для стрельца – пищаль. Им ты себе на жизнь будешь зарабатывать. Для начала знай, что добрый кнут завсегда надо в молоке вымочить, а как стегать кого начинаешь – смотри, как надо.
Елпидифор почти без замаху ударил Наума. Тот даже не вскрикнул, только обмяк бесчувственно.
– Вот, сынок, видишь, я его вроде и не сильно стеганул, а он уже сомлел. Это потому что бить надо с оттяжкой. Тогда и сам не вспотеешь, и вора с первого стежка в беспамятство отправишь. А можно ещё так, что на вид – сильно бьёшь, а человек после этого встаёт – как будто в баньке веничком попарили, бодренький. Это уметь надо. Ну, возьми, пробуй.
Рыжий Малюта взял кнут и стегнул пришедшего было в себя Наума. Тот опять потерял сознание.