Двухмачтовый красавец с увеличенной кормовой надстройкой, где капитанская каюта обязательно должна быть значительно просторней моей. Ну и обводы корпуса у него такие красивые, что залюбуешься, хотя это уже мелочи. Мне бы такой корабль, да с приводом Аднера!.. Эх, мечты, мечты.
— Энди, оборот влево, снижаемся. И помедленней, помедленней.
Мы шли к выбранному месту полным ходом, и поэтому ни в коем случае было нельзя снижать высоту резко. Как выражается Берни Аднер: когда противоположные силы начинают действовать друг на друга, жди беды.
— Гвен, держи курс прямо на то белое здание, — судя по всему городскую ратушу.
Помимо моей воли, сердце стучало часто-часто: сейчас начнется!
'Может быть, зря я все это затеял?' — пронеслось в голове. Но что-то менять было уже слишком поздно: внизу полно зевак, и на кораблях, и на самом крыльце таверны, и все они сообразили — сейчас что-то будет.
— Родриг! — взревел я, и 'р' у меня получилось красиво так, раскатисто. — Гафель на правый борт! — и уже тише, подавая команду на штурвал, до него всего три шага. — Гвен, право руля. Руль на борт!
'Небесный странник', все еще следующий полным ходом, накренившись, начал разворачиваться кормой вперед. И когда он почти уже развернулся, я отдал новые команды.
— Спустить паруса! Ансельм! Влево, на спуск.
Чтобы указать, сколько именно прокрутить кабестан, я показал ему большой и указательный пальцы, разведенные примерно настолько, сколько показывают, когда просят налить рому ровно на один глоток. Энди понял мой жест прекрасно, и потому провернул сколько требуется, чтобы 'Небесный странник', увеличив связь с землей, погасил скорость, в то же время не испытывая чрезмерной нагрузки на л'хассы.
Развернуть корабль в воздухе может всякий. Вся сложность заключалась в том, чтобы он не завис между двухмачтовиком и таверной поперек, ведь его длины как раз хватило бы, чтобы упереться в них обоих. И тогда, под свист и улюлюканье с земли, пришлось бы подниматься высоко вверх, ловить парусами ветер, набирать ход, и снова заходить на посадку, сделав широкий круг.
'Небесный странник' застыл в воздухе именно так, как я и рассчитывал. Я выглянул за борт, чтобы убедиться — в промежуток мы вписываемся, и показал палец ему снова, но теперь уже единственный. Корабль застыл в воздухе над самой землей. Спустившись на палубу, я едва притронулся к кабестану, чтобы через пару мгновений услышать из-под днища легкий скрип песка. Все, можно принимать поздравления.
— Сорингер! — донесся со стороны таверны голос, показавшийся мне знакомым.