'Она знает о Роккуэль! — молнией не молнией, но догадка меня озарила. — Эйленора давно для нее не секрет, но откуда она узнала о Роккуэль?! Не иначе, Мирра ей рассказала. Самой Мирре мог поведать только Энди, больше некому, — выстраивал я логическую цепочку. — Она из него веревки вьет, любой длины и диаметра. Только он однажды видел, как Роккуэль пришла ночью в мою каюту.
— Ну и что ты молчишь?
'Ну а что я могу сказать? Заявить, что знать не знаю никакую Роккуэль и все это наговоры? Так не получится — Роккуэль была нашей пассажиркой целую неделю. Только ведь все дело в том, что случилось это, когда я совершенно был уверен, что потерял Николь навсегда. Что ж, теперь мне точно известно: в моей команде завелся какой-то негодяй. Теперь становится понятным и поведение самой Николь: она хотела, чтобы я ее ревновал, и это ей удалось отлично'.
— Так ты мне все же что-нибудь скажешь?
Нет у меня слов, Николь, но зато есть другой способ увильнуть от неприятного разговора. Надежный проверенный способ, он и сейчас должен сработать…
На следующий день мы проснулись поздно и, зайдя в комнату, отведенную Брендосу, я и обнаружил его в компании разнокалиберных бутылок, среди которых не нашлось ни одной не распечатанной. Вечером того же дня, наблюдая за тем, как Рианель провожает взглядом растворяющийся вдали остров Энстад, я думал о том, что сейчас мой навигатор мало напоминает того человека, которым привык видеть его всегда: холодного и малоэмоционального, столько в его глазах было тоски.
* * *
— Можно начинать, — взглянув на алеющую восточную часть горизонта, я взмахнул я рукой. — Хотя нет, подождите. Энди! — мой окрик касался я застывшего на палубе у кабестана Ансельма. — Давай-ка еще пол-оборота влево, на спуск.
Не хотелось, но все же мне не удалось сдержать раздражения в голосе.
После нашего с Николь ночного разговора, мое отношение к Ансельму изменилось: что он, не мог промолчать? Обязательно было выкладывать Мирре то, что его не касается? Мирра — женщина, и к ней какие могут быть вопросы? Но сам-то он о чем думал?
Конечно же, Энди уловил раздражения в моем голосе, и потому, прежде чем провернуть кабестан, бросил на меня недоуменный взгляд: 'Как будто я ни в чем не провинился?'
— Пол-оборота, Ансельм, — сейчас я ему отсюда, с мостика кричать начну, в чем причина. На смех всех остальным.
'Небесный странник', зависший над водами Кораллового моря, плавно пошел вниз. 'Так оно будет лучше, — выглянул я за борт. — Падать теперь всего ничего. Хотя, если что-то пойдет не так, нам придется не падать, а разлетаться во все стороны вместе с обломками корабля'.