Итак, одним безмерно прекрасным июньским утром, направляясь на консультацию к клиентке, мистер Кокс выбрал второй путь: признание.
— Вы с этой скамьей будто поженились, — сказал мистер Кокс молодому человеку.
Мальчик улыбнулся и посмотрел на скамью, словно мистер Кокс обратился к ней, а не к нему.
— Вы… — продолжил мистер Кокс, вероятно опасаясь, что мальчик не понял его: либо из-за отсталости, либо по незнанию языка.
— О, я здесь постоянно, — начал мальчик. — Меня зовут Малькольм.
— В таком случае, доброе утро, — ответил мистер Кокс, все еще слегка раздраженно. — Мое имя — Кокс.
Малькольм улыбнулся опять, но не произнес ни слова. Мистер Кокс, удрученный таким малообещающим началом, собрался тронуться в путь, но прямота мальчика, его благодушная открытость всему и, наконец, его непостижимое ожидание заставили Кокса замешкаться.
— Вы, кажется, кого-то ждете. Вероятно, сестру, — опять начал мистер Кокс.
— Нет, — ответил Малькольм. Мистер Кокс ясно видел, что мысли мальчика витают далеко.
Мистер Кокс выдержал паузу.
— Я совсем никого не жду, — объяснил Малькольм.
— Но у вас такой выжидательный вид! — Коксом овладело недовольство. — Вы всегда ждете! Месяцами!
— Вы разве видели меня раньше? — удивился Малькольм.
— Разумеется, я видел вас. Я — здешний, понимаете? Этот город, это… — исчерпав, наконец, доступные объяснения, Кокс показал жестом на полоску суши, обращенную к морю.
Малькольм кивнул.
— В некотором смысле, я, наверное, жду, — сказал он с видом значительным и глупым.
Мистер Кокс изобразил услужливость и несколько чопорное понимание.
— Да? — подсказал астролог, когда Малькольм замолчал.
— Мой отец исчез, — внезапно произнес Малькольм.
— Не говорите мне, что вы его ждали все это время, — ответил Кокс. Трагедии и смерти были для него крайне нежелательными материями, а он не сомневался, что отец Малькольма мертв.
Малькольм обдумывал вопрос мистера Кокса.
— Да, — ответил он наконец, — наверное, его я и жду. — И мальчик засмеялся громким приятным смехом.
— Ждет отца! — мистер Кокс выразил нетерпение и даже надменность; обе эти черты, наряду с услужливостью и самодовольством, были для него характерны.
— Боюсь, у меня просто нет другого занятия, — ответил Малькольм.
— Какая нелепость! — мистер Кокс всерьез вышел из себя. — Видите ли, я на вас обратил особое внимание, — продолжил он объяснение, — потому что никто раньше не сидел на этой скамье. Я думаю, никому и не следует на ней сидеть!
— Чепуха, — заявил Малькольм с твердостью, удивившей мистера Кокса.
— Я говорю о правилах отеля, понимаете?