– И что же вас к нам привело, гражданка Потапова? – все с той же насмешкой спросил капитан.
– Меня привело к вам журналистское расследование. Наш канал готовит серию передач, которая, возможно, будет завершена открытой студией. И тема этой серии – волна самоубийств молодых успешных женщин, прокатившаяся по нашему городу, – строго, по-взрослому глядя на противного капитана, объяснила Женя.
– И откуда же взялась эта волна? Если, конечно, она не плод фантазии отдельно взятой журналистки, – продолжил допрос Петр Леонидович.
– Из наших источников, которые мы, естественно, не выдаем, – высокомерно сообщила Женя. – Так что, Леонид Петрович…
– Петр Леонидович, – строго поправил ее Суровцев.
– Я и говорю, Петр Леонидович, – недоуменно пожала плечами Женя, – я прошу вашего содействия в борьбе с этим опасным общественным явлением. Возможно, если нам удастся разобраться в причинах, толкающих молодых женщин на такой трагический шаг, мы сможем спасти чьи-то жизни. Конечно, руководство канала могло бы связаться с вашим начальством и получить официальную поддержку, но я посчитала, поскольку мы с вами уже сотрудничали по факту гибели Коваленко Ирины Александровны, что вы лично сочтете возможным оказать мне содействие в этом расследовании. – И Женя самодовольно уставилась на капитана, гордая своей речью. Грамотной, политкорректной, психологически выверенной.
Капитан Суровцев, закаленный многолетней службой в органах и насмотревшийся за свою жизнь и не такого, легко справился с приступом смеха и ничем не выдал своей веселости. А строго сведя брови и властно поджав губы, сказал:
– Вот что, гражданочка Потапова. Не знаю, какие у вас там связи и о какой волне вы мне толкуете, а только разглашать информацию, относящуюся к делу, следствие по которому еще ведется, я не имею права. Так что если я не получу приказ от своего непосредственного начальства, ни о каком содействии речи идти не может. Так-то. А теперь извольте очистить помещение, мне еще работать надо. – И он многозначительно повел бровями в сторону двери.
Ага, знаем мы твою работу, зло думала Женя, выходя из кабинета. Она была разочарована. Прежде всего в себе. По ее расчету и разумению, план должен был сработать. Поскольку, во-первых, она выступала перед капитаном в роли серьезного журналиста, а прессу у нас традиционно уважают. Во-вторых, Женя сделала уместные и не лишенные реалистичности намеки на содействие ей вышестоящих инстанций, а также на личные и профессиональные связи. Не помогло.
И как ей теперь быть? Пойти к Труппу и признаться в собственном бессилии? Рассказать о полной неспособности лично договориться с каким-то капитанишкой из районного отделения? Хорош профессионал. Нет, обращаться за помощью к Труппу – последнее дело, все равно что расписаться в профнепригодности. Надо самой справляться.