– Спасибо, – искренне обрадовалась Женя и помчалась к заведующему.
Был вечер. Женя сидела в редакции с чашкой остывшего кофе в руках перед пестрившим строчками и смайликами экраном ноутбука и смотрела остановившимся взглядом в черную гладь оконного стекла. Коллеги уже разбежались по домам, и в комнате было тихо и пусто. Женьке тоже следовало давно идти домой, но было лень шевелиться. Все последние дни были наполнены беготней и непривычной суетой. Следствие бойко шло вперед, правда, в какую-то совершенно непонятную сторону. Никакого расследования самоубийств не велось, а шла разработка какого-то неизвестного миру гинеколога из маленькой частной клиники.
Гм. Почему так произошло? Вроде началось все правильно, а потом в какой-то момент появились новые, дополнительные вопросы, требующие разъяснения, и следствие ушло в сторону. И Женька отчего-то забыла и Ирину Коваленко, и прочих, пока еще неизвестных ей погибших девушек и занялась гинекологической проблемой.
Нет. История врача-вредителя это, конечно, интересно, при условии, что Женя докажет ее вину. А если нет? Почему она так быстро отказалась от первоначальной идеи? Почему решила, что судьба жертв врачебных ошибок важнее судьбы молодых успешных женщин, решившихся на самоубийство?
Потому, что попала под влияние Виктории Ганелиной? Женя отхлебнула отвратительной бурой жижи из чашки и поморщилась. Конечно, Ганелина насильно ее ни к чему не принуждала, она просто предложила провести другое расследование, и Женя легко согласилась. Вопрос, почему она согласилась так быстро?
Женя поставила на стол остывшую чашку. Проблема, всплывшая совершенно случайно, оказалось вдруг вовсе не шуточной. И дело было не в расследовании. Дело было в ней, в Жене. Почему она так легко меняет свои планы и мнения? Потому что она по-прежнему осталась бесхребетной, легковнушаемой тряпкой? Или потому, что она чутко прислушивается к доводам здравого смысла и нутром чувствует наиболее острую, скандальную, перспективную с репортерской точки зрения тему? Второй вариант был значительно привлекательнее, но Жене сейчас была важна не привлекательность, а правда. После стольких лет, проведенных ею в плену иллюзий и под гнетом чужой, эгоистичной, недоброй воли, ей было важно убедиться, что она еще способна мыслить самостоятельно, самостоятельно принимать решения. Объективно, здраво оценивать ситуации, анализировать чужие мнения и мысли, а не принимать их как данность, как неоспоримую истину. Не прогибаться перед более стойким, напористым и сильным духом оппонентом, другом, врагом.