— Как ты смеешь обвинять Джин во лжи? — прорычал он.
Он почти всегда был в веселом расположении духа, в грубовато-добродушной манере. Возможно, из-за этого он и появился с угрозами. Он был большим человеком с песочного цвета волосами в возрасте больше тридцати лет, комбинезон не скрывал под ним его мускулы, а шрам на лице придавал ему еще больше грубости.
— Пожалуйста! — воскликнула Броберг. — Не ссорьтесь, Колин.
Геолог посмотрел на нее. Она была стройной, и черты лица ее были тонкие. В возрасте сорока двух лет, несмотря на лечение от старения, ее каштановые с рыжим отливом волосы, которые падали до плеч, блестели сединой, а вокруг больших серых глаз залегли морщинки.
— Марк прав, — она вздохнула. — Мы здесь для того, чтобы заниматься наукой, а не спать наяву. — Она протянула руку, чтобы коснуться плеча Скоби, улыбнулась застенчиво. — Ты все еще играешь своего героя Кендрика, не так ли? Галантный, защитник, — она замолчала. В ее голосе послышалась интонация Риции. Она сомкнула губы и снова покраснела. Со щеки ее упала слезинка и засверкала, подхваченная воздушным потоком. Она натянуто засмеялась, — Я ведь всего только физик Броберг, жена астронома Тома и мать Джонни и Билли.
Взгляд ее коснулся Сатурна, как будто искал корабль, где ждала ее семья. Она, конечно, могла проследить за ним тоже, — маленькой звездочкой, которая двигалась среди звезд под солнечными парусами. Однако теперь его не было видно, а невооруженным глазом нельзя было заметить даже такую громадину, как «Хронос» на расстоянии миллионов километров.
Луи Гарциласо спросил со своего кресла пилота:
— Какой вред от того, если мы продолжим нашу маленькую комедию «дель арте»? — Его протяжное аризонское произношение успокаивало ухо. — Ведь мы еще некоторое время не пойдем на посадку, а до тех пор все идет на автомате.
Он был небольшого роста, смуглый, проворный, ему не исполнилось еще тридцати лет.
Данциг сморщил кожу своей физиономии, нахмурившись. В возрасте шестидесяти лет, благодаря своим хорошим привычкам, а также лечению от старости, он сохранил сжатость пружины в худощавом облике — он мог по праву шутить над морщинами и приближающейся лысиной. Но в этот час он отложил свой юмор на потом.
— Вы что, хотите сказать, что не знаете, в чем дело? — Его кончик носа уткнулся в экран сканера, который увеличивал лунную поверхность.
— Боже всемогущий! Это же новый мир, которого мы вот-вот коснемся — крошечный, но мир, и странный настолько, что мы вряд ли сможем предугадать. До нас здесь не было ничего, кроме одного неизвестного корабля, который пролетел мимо, и одного неизвестного корабля, который тут приземлился и вскоре прекратил подавать о себе сигналы. Мы не можем полагаться только на счетчики и камеры. Нам нужно воспользоваться собственными глазами и мозгами. — Он обратился к Скоби. — Ты должен зарубить себе это на носу, Колин, если больше никто на борту этого не сделает. Ты работал на Луне и на Земле тоже. И несмотря на все приготовления, несмотря на все исследования, которые были сделаны, неужели ты никогда не сталкивался с опасными неожиданностями?