Чуть позже последовало новое открытие. Стало известно, что Людмила Евграфовна поддерживает нелегальную переписку со своим мужем. Дважды в месяц, как выяснилось, у нее свидания с приезжающим из Москвы дипкурьером польской миссии. Всякий раз на улице, мимолетно и вроде бы случайно. И всякий раз с незаметным обменом письмами.
Проще бы простого использовать одну из этих встреч. Схватить на улице, что называется, с поличным, выяснить характер переписки, а заодно и польских дипломатов призвать к порядку.
Только не все простое бывает самым правильным. Поразмыслив, Александр Иванович решил действовать осторожнее. Вскоре Людмиле Евграфовне понадобилось выехать в служебную командировку, причем чрезвычайно срочную.
В тот же вечер Александр Иванович получил возможность не торопясь познакомиться с интересующими его письмами.
Странные это были письма. Наскоро прочитав всю пачку, Александр Иванович принялся перечитывать каждое письмо. Рассматривал их с лупой, крутил и так и этак, пытаясь обнаружить какие-то признаки скрытого смысла и, все больше удивляясь, не обнаружил решительно ничего. Не помог ему и опытный криминалист, умевший докапываться до самой искусной тайнописи.
Письма были любовными. Если бы не знать их автора и нынешнее его ремесло, можно было подумать, что шлет их из Варшавы смертельно истосковавшийся и усталый мужчина. Настойчиво пишет о затянувшейся долголетней разлуке с любимой женщиной, о немеркнущих своих чувствах, о надеждах на лучшее будущее, без устали повторяет в каждом письме, что жаждет мира, тишины, скромного домашнего счастья. Но в том-то и была загвоздка, что Александр Иванович слишком хорошо знал, какого рода деятельностью занят начальник разведслужбы у Бориса Савинкова. Да и сам способ переписки при содействии дипломатических курьеров не внушал доверия.
Естественно, что жизнь тихой конторщицы торфяного треста интересовала теперь чекистов во всех подробностях, хотя не было в ней, в этой обыденной жизни одинокой женщины, ничего подозрительного. В половине девятого спешит к себе в трест, в пять возвращается домой. Ни встреч сомнительных, ни тайных свиданий. Дипкурьер и тот не появился в обычный срок.
Еще острее стал этот интерес, когда в ГПУ поступила достоверная информация о предполагаемом в ближайшее время визите в Петроград самого начальника савинковской разведслужбы. Сигнал из Москвы, таким образом, подтверждался.
Информация, к сожалению, была скудной. Не сообщалось ни сроков переброски через границу, ни маршрута. Вдобавок из другого источника почти одновременно поступили данные иного свойства. Согласно этим данным, капитан Росселевич будто бы разочарован в Савинкове, тяготится своими обязанностями в штабе и не прочь бы плюнуть на все, вернувшись на родину с повинной.