К военным проблемам заговора она прямого касательства не имела, а формирование правительства было поручено ей, это соответствует истине. Завершить всю работу не удалось, но основные портфели распределены.
И вообще, она готова отвечать на любые вопросы Чека. Коли нет возражений, она предпочла бы делать это в письменном виде — за столом ей легче сосредоточиться и все припомнить.
Следствие не выясняло, была ли Надежда Владимировна Вольфсон лично знакома с эсеркой Фанни Каплан, стрелявшей отравленными пулями во Владимира Ильича Ленина. Возможно, и не знали они друг друга, долгие годы подвизаясь в рядах одной партии, хотя схожего в биографиях этих бывших «революционерок», ставших оголтелыми врагами революции, было очень много.
Схожего и вместе с тем явно несхожего. Так или иначе, Надежда Владимировна шла гораздо дальше Каплан. От террора не отказывалась, но считала его устаревшим оружием. Главную ставку делала на более острые и действенные средства борьбы. Что террор с комариными его укусами! Ей нужно было организовать вооруженное выступление против большевиков, свалить их любой ценой, в сговоре с любыми союзниками, хоть с самим чертом, — о меньшем она и думать не хотела.
Жизненная тропка этой некрасивой, рано поблекшей женщины с крупными, несколько мужеподобными чертами лица, представляла собой как бы круто выгнутую спираль, на одном конце которой едва ли не святая простота и наивность, а на другом — черная пропасть измены, предательства, изощренного и подлого двурушничества.
Юной курсисткой вообразила она себя участницей революционного движения. Подруги ее бегали на свидания, влюблялись, получали записочки, а она прятала в отцовских книжных шкафах нелегальные брошюрки, благо родитель ее, преуспевающий петербургский адвокат, считался господином вполне благонамеренным и на примете у охранки не состоял. Чего уж таить греха, конечно, и она бы предпочла коллекционировать любовные записки, соперничая с удачливыми подругами, но, увы, чего не было, того не было.
Были встречи на конспиративных квартирах, были явки, пароли, тайные поручения. И в «невестах» она числилась одно время, гордясь этим партийным заданием и одновременно побаиваясь, — так называли хождение в тюрьму к ждавшим суда политическим заключенным. «Невесте» разрешались свидания с «женихом» и, главное, передачи.
Однажды — это случилось за Невской заставой — ее чуть было не выследили шпики. В другой раз она была арестована на студенческой демонстрации и отсидела четыре дня в полицейском участке, освободившись под отцовское поручительство.