Сколько бы раз ни оказывался в этих водах Сехеи, он неизменно бывал поражён: в двух десятках миль отсюда догорали заросли, и в безлюдных скалистых бухточках кто-то терпеливо подстерегал противника, готовый в любой момент плеснуть по воде красным коптящим языком пламени, и вдруг на краю этого ада — безмятежный зелёный островок, невредимый, запретный…
Над близкой цепочкой атоллов парил дельтаплан — непривычно белый. Беззащитно белый. Какой-нибудь мальчишка с острова совершал свой первый дальний (аж до самых атоллов!) полёт.
Боевые машины — в серо-зелёных пятнах, у них светло-голубое брюхо, они сливаются с небом, с морем, с зеленью. Поднять в воздух белый летательный аппарат — самоубийство. Везде, но только не здесь. Со дня основания Детских островов над ними не прогремело ни выстрела, ни разу в их воды не входили военные корабли — ни свои, ни чужие…
На подростков из огневого расчёта было забавно смотреть — такие они вдруг стали все неприступно гордые: снисходительно поглядывали на дельтаплан, на зеленеющую цепочку атоллов, на далёкую полосу пляжа, где наверняка кто-нибудь из старших ребят, собрав вокруг себя нетатуированных малышей, важно говорил, указывая на горизонт:
— А ну-ка определи!
И карапуз, подавшись к еле различимому за атоллами призраку судна, рапортовал потешным голосом:
— Поколение Ската! Лёгкий авианосец! Идёт из нейтральных вод! Оснащён: четыре девятиствольные установки! Три ракетоплана! Две кормовые турбины экстренного хода!..
— Две?! — И мальчуган постарше тоже впивался глазами в горизонт. — Точно, две… Тогда это «Тахи тианга». — Важность его пропадала бесследно, и он добавлял, чуть не плача: — Я же их помню всех из этой группы! У них ещё воспитателем была Ити-Тараи!.. К Сожжённым ходили, воюют уже… А мне ещё тут с вами… чуть не до Пришествия!..
Ах, как было бы славно пройти мимо Аату с обугленными мачтами, сбивая пламя с кормовых турбин, отстреливаясь из всех тридцати шести стволов от наседающих машин вечерних!.. Вот ведь как бывает: шли в нейтральных водах по самым опасным местам — и хоть бы один выстрел!.. Правда, Анги сгорел в гидроплане, но то Анги, а на самом-то судне — ни царапины, и турбину пробил своим же осколком! Добавишь к татуировке уныло-правильный завиток — вот и все заслуги…
Один из подростков, видимо, для поднятия боевого духа, мурлыкал вполголоса «Стрелковый ракетомёт»:
…вставь обойму,
услышь щелчок,
отведи затвор,
нажми курок —
убей вечернего!..
— А вечерние поют: «Убей утреннего», — явно желая поддразнить, обронил кто-то из абордажной команды.