— Это машина моего друга, — сказал Элвис, полагая, что следующим вопросом Ренаты будет вопрос о том, живет ли его друг в Скрантоне, так как на номере было имя продавца автомобилей из Скрантона. Она также должна была спросить, живет ли сам Элвис в этом городишке.
Рената Казмейер, однако, не задала этот вопрос. Она просто в течение некоторого времени смотрела на Элвиса, засунув руки в карманы спортивной куртки, из швов которой лез пух, втянув голову в плечи так, что над воротником торчали одни уши, болтая ногами, чтобы улучшить кровообращение или, возможно потому, что выпила слишком много кофе и теперь хотела писать, или из-за того, что приняла какой-то наркотик. В помещении мотеля ее волосы казались каштановыми, на улице они выглядели скорее рыжими. В одном ухе у нее была серьга с бриллиантом, в мочке другого уха — просто дырочка. У нее были широко расставленные глаза, словно слегка выцветшие, не совсем как у альбиносов, например, у Пинка Джеффа в тюрьме, но что-то вроде того.
— Хочешь услышать историю моей жизни? — наконец спросила Рената Казмейер. — Выбирай, короткую версию или длинную.
Черт возьми. Она не собиралась забывать его, и это значило, что он должен был ее шлепнуть.
— Спроси Джима.
— Кого?
— Своего дружка, — сказала Саманта Кокс голосом, который Билл Эллис, продюсер передачи «Ньюс фокус» на 14-м канале, называл «утешением умственно отсталых», но только если Саманты не было поблизости.
Внезапно Энн Джонс почувствовала себя страшно усталой в самом начале рабочего дня и совсем старой в свои тридцать пять лет.
— Джо Каллен не мой… — она хотела сказать, что он не «ее дружок». Дружки у нее были в школе, в колледже, в те дни, когда она снимала квартиру с двумя подружками, у них был кот, игрушечные звери и один велосипед на всех. Они жили в квартире с одной спальной комнатой на Семьдесят второй улице. Когда на дверной ручке был привязан платок, это означало: ушла в кино. Теперь, когда ей было тридцать пять, а чувствовала она себя на девяносто пять, когда она жила в квартире с летним садом на Риверсайд-Драйв, у нее был не дружок, а любовник… поклонник… Но она не стала уточнять вслух, кем был для нее Джо.
— Он не может быть источником информации. Мы уже давно договорились, что я не должна иметь никакого отношения к его работе в полиции. Иначе мы не смогли бы поддерживать с ним нормальных отношений…
— Тогда я спрошу его сама, — сказала Саманта и открыла журнал с номерами факсов, как будто могла найти там номер Каллена. — Этими двумя копами занималось когда-нибудь министерство внутренних дел? Вот что нужно у него спросить. Это же очень простой вопрос. Ему за это ничего не будет.