— Ты достал его, — с трудом выговорил Дэлавер. — Кажется, это наш первый.
Каллаген кивнул. Он вспомнил о том, как однажды сжег одного индейца. Наверное, никто не убивал индейцев столько раз, сколько это делал он: когда приходил рапорт об убитых в бою индейцах, на его счету обычно оказывалась половина.
Солнце взошло. В этом небольшом углублении между горными кряжами стояла нестерпимая жара. Он ждал, посматривая на то место, откуда стреляли индейцы, но те не появлялись. Волш будто замер.
Время тянулось медленно. Прошел час, за ним другой. Каллаген лежал на песке. Он понимал, что должен двигаться, знал это, поскольку здесь, внизу, солнце пекло особенно сильно. Он должен двигаться, но он не мог.
Однако должен. Они должны попытаться добраться до воды.
— Ладно, — громко произнес он, но никто не пошевелился. — Сейчас мы пойдем.
Ни движения, ни ответа.
Собрав последние силы, он заставил себя подняться. Встал на колени и сильно ударил Дэлавера.
— Поднимайся, черт возьми! — приказал он. — Вставай!
Дэлавер поднялся, покачиваясь. Потом помог Крокеру, и они вместе подняли Волша.
Каллаген держался прямо. Он едва мог стоять под тяжестью запасного ружья, что болталось за спиной, одновременно держа в руке винтовку. Он огляделся по сторонам.
Только скалы и песок, песок и скалы. Вокруг бело-розовый и грязновато-серый песок, а вверху — голые скалы. Он решительно повернул вправо.
— Марш! — надломленным сиплым голосом скомандовал он, пытаясь сглотнуть, но понял, что не может. Каллаген попятился назад, чуть не упал, но все же пошел вперед.
Спотыкаясь, остальные последовали за ним.
Вдруг появился всадник, а за ним другой. Мохавы снова приближались. Они уже считали, что солдаты находятся в их руках.
— Вперед! — пробормотал Каллаген. — Пусть не с ружьем, но хотя бы с револьвером.
Люди, следовавшие за ним, остановились. Он повернулся, встал за ними и начал подгонять, грубо ругаясь и размахивая винтовкой.
Каким бы одурманенным он ни был, он по-прежнему пытался обнаружить следы, но по-прежнему не видел их. Следы обозначали воду; они, как палец, указывали путь к ней. Если нет следов, значит, нет и воды… Но вода должна быть здесь.
Он снова и снова всматривался вдаль. Теперь индейцы находились чуть больше чем в двухстах ярдах.
Каллаген старался держать своих людей вместе. Орлиная гора высилась слева от него, но, увы, никаких следов. Он боролся с отчаянием и понимал, что его глаза почти ничего не видят.
От жары перед глазами поплыли круги; даже гора казалась какой-то нереальной, лишенной материальной оболочки. Волш снова очутился на земле, и Каллаген подождал, пока остальные его подымут. Он ждал, угрожающе подняв свое ружье. И опять они двинулись дальше.