Все застыли от неожиданности, а потом… Юхим и Иван, имевшие при себе зажигалки, кинулись обхлопывать многочисленные карманы (влияние друга) в поисках необходимого предмета. Естественно, зажигалки затеяли игру в прятки, и находиться отказывались. Впрочем, тут же появилось предположение, что виноваты не бездушные вещи, а некто тоже бездушный, но деятельный и пакостливый.
– От бисовы козни, – немедленно озвучил эту гипотезу куренной. Увидь кто, как он сам себя тщательно облапывает, кто-то мог бы подумать о характернике нехорошо. Разумеется, только подумать – говорить вслух даже тихо-тихо такие вещи о знаменитом колдуне… в запорожском войске подобные идиоты вымирали настолько быстро, что их мудрено было заметить. Однако никто в этой темени Васюринского рассмотреть не мог. Но и задевавшуюся куда-то зажигалку ему почему-то найти не удавалось.
– Да де ж вона? Ну, точно, нечистая сила постаралась, не маленькая ж. – Расстройство в голосе Ивана просто звенело. Действительно, коллективу в Азове удалось уменьшить этот необходимый в быту прибор до величины в хороший (как у самого куренного) мужской кулак и веса меньше пары фунтов. Много меньше, чем первые варианты, но не настолько, чтоб теряться в карманах.
Срачкороб же наконец вспомнил, что совсем не черт, а он сам положил свою зажигалку на стол и полез ее искать. На ощупь. Первым делом он попал рукой в миску с чем-то жирным.
«Кулеш!» – опознал содержимое миски, понюхав и лизнув собственную руку. Энергично, но негромко произнес что-то неопознаваемое и застыл, держа кисть руки перед лицом (в темноте можно было только с трудом разобрать очертания пальцев) и чувствуя себя полным дураком. Скатерти на столе не было, носовичок, вспомнилось, еще вчера потерялся, а жир на ладони раздражал неимоверно.
«Вытереть о шаровары чи кунтуш? Все одно их потом выкидать, но де ж мне сейчас другие тряпки с пропиткой против вшей найти? Якщо завтра скомандуют: «По чайкам!» Получается, що весь поход у кулеши буду. Засмиють».
Казак – он на то и казак, чтоб находить выход из самой трудной ситуации. Юхим быстренько – благо никто не видит – облизал собственную ладонь, досушил-таки ее о шаровары и опасливо начал шарить по столу дальше. Опрокинул со звоном чарку («Ничего, все равно пустая»), осторожненько сдвинул миску, чтоб не вляпаться в кулеш повторно и, аж сердце екнуло, услышал стук упавшей со стола посуды. Шибанувший в нос, мгновенно забивший все другие запахи аромат горилки (степень его привлекательности или отвратности в связи со сложностью вопроса лучше опустить), дал понять, что упало.