— Нет, — резонно возразила Людочка, — зачем же рыдать? Ведь это просто поезд. И он уже ушел…
— А что делать, если он не любит? Конечно, это не одно и то же, но чувство бессилия очень похоже. Зачем же становиться его рабом?..
Маликова ушла, Марианна взглянула на часы. Было одиннадцать. А надо еще подготовиться к урокам…
Вечером у Кости тренировка. Роман направился с ним. Весь этот день он был необычно возбужден.
— Ты можешь научить меня приемам бокса? — шепотом спросил он Костю утром, еще на первом уроке.
— Пожалуйста.
— Чтобы одним ударом сбить с ног.
— Пожалуйста. Этому и учиться не надо.
— А как ты думаешь: можно ударить взрослого?
— А это смотря за что…
— Да вот так подойти и ударить безо всякой причины.
— Зачем же без причины бить? — Костя уставился на товарища. (Тот был бледен, глаза его недобро горели.) — Да ты не финти, скажи, что случилось.
— Конечно, причина есть, но он-то ничего знать не будет, почему да за что.
— Не понимаю, зачем все-таки драться? — недоумевал Костя. — Что ты кулаками докажешь?
— Милый мой, пощечина даже у аристократов была средством унизить, выразить свое презрение.
В другое время Костя, может быть, и подивился бы неожиданному намерению Романа и много думал о нем, но сейчас ему было не до этого. Мысли и чувства его были сосредоточены на предстоящем состязании. Оставались считанные тренировки до первенства города. Не сказать, чтобы он робел или боялся, а все же было как-то не по себе, как человеку, впервые летящему на самолете или даже прыгающему с парашютом. Какая-то неприятная рассеянность, неуверенность в себе томила его. Он не мог полностью собраться и сосредоточиться на том, что ему надо во что бы то ни стало победить соперников.
После разминки Костя показал Роману боксерскую стойку и несколько основных ударов. Тот старательно повторял его движения.
Костя отрабатывал удары на лапах, на груше, потом перешел на мешок. Неподалеку легко прыгал со скакалкой Адик Круглов, один из предстоящих соперников на ринге, — настоящий фанатик бокса. Он был немного ниже Кости, коренастый, плотный, с крупной головой на толстой, короткой шее, ходил вперевалку, смотрел набычившись, исподлобья маленькими сердитыми глазками. Лицо его, возможно, было бы не лишено привлекательности, если бы не отсутствие в нем всякой мысли.
На тренировках он чувствовал себя в родной стихии, легко двигался и стремительно наносил мощные удары. Он гордился крепкими кулаками, похожими на хорошие булыжники. И действовал ими как безотказная машина. Соперники его боялись. Адик не знал пощады и был кровожаден. Он с особым удовольствием сокрушал ударами уже сломленного, но еще не окончательно поверженного соперника. «Бокс — это вам не в бирюльки играть», — обычно повторял он свое любимое выражение, слегка гундося в подражание боксерам-профессионалам.