— Так у меня же температура, — с насмешливым укором повторил Черникин, невинно хлопая ресницами.
— Температура?! — взорвалась Мымра. — Ну так собирай книги — и марш домой. С температурой надо сидеть дома. Ишь ты, веселый какой — у него температура…
— У меня не та температура, — с деланно озабоченным видом пояснил Черникин. — У меня температура как экологический фактор…
Класс так и грохнул.
… Марианна собиралась выкроить время поговорить с Людой Маликовой, но Люда ее опередила. Однажды вечером — было уже довольно поздно, за девять, — в квартиру неуверенно позвонили. Открыла — батюшки, Маликова, вся усыпанная снегом! Робко улыбается:
— Можно к вам? Я по личному делу.
— Заходи, Люда. Раздевайся.
Марианна внимательно слушала — сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ну до чего же у них смешно: взрослое переплелось в один клубок с детским, наивное, придуманное — с настоящим. Одно ясно сразу — слава тебе, это не слишком серьезно, просто поветрие, легкое недомогание, дань возрасту.
— Ты уверена, что это всерьез, Люда? Твое, выстраданное, крепкое?
— Не знаю, Марианночка, кажется, мое…
— Ведь ты с ним ни разу толком не говорила.
— А разве это главное? Он мне нравится. У него глаза красивые, модно одевается, хорошо держится…
«Какая чушь, какой ужас! — подумала Марианна. — А скажи ей об этом прямо — обидится».
— Марианна, я бессильна что-то сделать, что-то изменить. Я просыпаюсь каждую ночь и думаю, что без него для меня все кончится. Жизнь потеряла краски, ничего больше не радует, все постыло. Я живу в каком-то оцепенелом ожидании чуда.
«Боже мой, а чуда не случится, — с грустью думала Марианна. — Но разве я могу ей об этом так прямо сказать. Она видит его совсем другим. Смотрит на него влюбленными глазами. Перед ней умный, благородный, красивый человек. А он циничный, не тонкий, довольно грубый парень. Как же трудно помочь ей разобраться в этом, чтобы больно не поранить душу, чтобы все-таки сама — своим умом и сердцем увидела правду. А может, все-таки лучше сказать все как есть?..»
— А он знает о твоем чувстве?
— Да, знает. Я ему сама передала письмо.
— И что же?
Людочка опустила взгляд и покраснела. После продолжительного молчания ответила:
— Он недавно прислал мне записку. Там было всего одно слово.
— Какое, если не секрет?
— «Дура»…
«Фу, прямо чертовщина какая-то! — с облегчением вздохнула про себя Марианна. — Значит, все не так уж трудно, как показалось вначале…»
— А что ты сделаешь, если опоздаешь к своему поезду? — повеселевшим голосом спросила она. — Придешь, скажем, на вокзал, а поезд твой уже ушел? Побежишь за ним, будешь рыдать в отчаянии?