Ни один человек в здравом рассудке не совершил бы и тысячной доли тех жутких злодеяний, что делали парижские санкюлоты во имя пресловутых «свободы, равенства, братства».
— Либерте, эгалите, фратерните!
Зубы еле слышно скрипнули, Жорж Кадудаль, вождь шуанов, бригадный генерал королевской службы, хоть и получивший этот чин от еще не помазанного монарха, грязно выругался, будто выплюнул все свое отвращение к этой революции одним словом.
— Мэрд!
Целую минуту вожак продолжавших сражаться повстанцев, тайно прибывший в Париж, стоял молча у настежь открытого окна, смотря, как по грязной брусчатке, не убранной со времен несчастного короля Людовика XVI улице Сен-Никез, спешат парижане, торопясь к своим женам и опостылевшему луковому супу, где обломками кораблекрушения плавали обгорелые в печи гренки.
Вечерело.
Жорж Кадудаль впился глазами в единственную точку, будто именно в ней, у угла трехэтажного кирпичного дома, увидел какое-то откровение. Его взгляд остановился, застыл, генерал словно окаменел, прикусив губу. Тонкая струйка крови потекла по подбородку, багровые капли падали на подоконник, расползаясь в затейливые силуэты.
— Луиш Лазар Гош! — словно в беспамятстве вандейский вожак произнес имя своего заклятого врага. — Завтра ты мне заплатишь за все свои преступления!
Копенгаген
Кроун внимательно смотрел на приближающуюся английскую эскадру. Линейные корабли были не самые крупные, от 54 до 72 пушек, он спокойно пересчитывал их по открытым портам. Оно и понятно — 100-пушечные гиганты просто не пройдут через мелководные датские проливы.
Но девять против четверых — это много, чертовски много!
Роман Владимирович прекрасно понимал всю трудность предстоящей схватки. Только его новейший «Великий Новгород» мог сразиться, и не без успеха, с двумя, а то и тремя неприятелями. Но другие два линкора не отобьются и от равного противника. А шведский фрегат имел всего 34 пушки, да и те не больше 18 фунтов.
Конечно, паровая машина «Новгорода» позволяла уйти от схватки, но оставлять старые парусные линкоры Кроун посчитал для себя бесчестьем и отмел эту мысль сразу. Для него оставалось только одно — принять последний бой. Но перед битвой следовало позаботиться о том, чтобы вероломный враг получил достойное возмездие.
— Поднять сигнал «Вестнику»! Идти на Бронхольм! Оттуда — в Карлскрону! Желаю удачи!
Последнее напутствие вырвалось непроизвольно. Хотя бриг имел паровую машину, но если английские корабли предпочтут «свалиться» на него по ветру, то посыльному кораблю придется туго. Он может не вырваться из западни…