— Господь нас призывает следовать за Ним, а не рядом с Ним! Но как часто мы идем даже впереди Него!
«Крест начертав, Моисей…»
Как‑то вечером батюшка возвращался из храма Трех Святителей в сопровождении своего духовного сына, который часто задавал батюшке непростые вопросы. Вот один из них:
— Геронда, отчего мы поем «Крест начертав, Моисей…», тогда как в тексте Ветхого Завета не говорится, что пророк сотворил крестное знамение?
В тот момент они стояли на улице Святого Константина, ожидая, когда загорится зеленый свет. Отец Епифаний сказал:
— Что сделал Моисей для того, чтобы образовался проход через Красное море? Представим себе, что улица Святого Константина — это Красное море. Тогда, чтобы его рассечь, мы должны сделать палкой взмах, перпендикулярный дороге. Когда мы перейдем на другую сторону, то есть перейдем «Чермное море», мы должны будем сделать взмах, параллельный дороге, чтобы воды снова сошлись. Таким образом, этими взмахами, перпендикулярным и параллельным по отношению к Красному морю, мы изображаем в воздухе знамение Честного Креста.
Будучи спрошен, почему ангел Рафаил солгал Товии, когда на вопрос, кто он такой, сказал: «…я Азария, из рода Анании великого, из братьев твоих» (Тов. 5, 13), батюшка ответил:
— Он не солгал. Просто он ответил в соответствии с тем, что было непосредственно видимо. Он сказал, что он Азария, так как принял на себя его облик. Если бы в тот момент Анания был в скинии, то увидел бы перед собой своего сына Азарию. Чтобы ты лучше понял, скажу следующее. Представь себе, что у меня в кабинете находится человек, страдающий дальтонизмом, то есть воспринимающий красное как зеленое и наоборот. На полке в моей библиотеке рядышком стоят две книги, одна — красная, а другая — зеленая, и я хочу, чтобы он принес мне последнюю. Итак, если я, несмотря на то что мне нужна зеленая книга, скажу ему: «Я хочу, чтобы ты принес мне красную книгу», тогда это вроде бы будет неправдой, но на самом деле — это не так. Ибо только в том случае, если я попрошу его «принести красную книгу», он, приняв ее за зеленую, которая мне действительно нужна, принесет ее.
— Геронда, трусость является грехом?
— Да, чадо мое.
— А разве Господь не испугался в Гефсиманском саду? Тогда почему же Он безгрешен?
— Что должен был встретить Господь на Голгофе?
— Смерть.
— А что такое смерть, согласно Священному Писанию?
— Последствие греха.
— Что общего имел Богочеловек с грехом и его следствием — смертью?
— Ничего!
— Следовательно, борение Господа в Гефсимании не представляло собой греховной трусости, но было тем отвращением, которое Он, как Бог, испытывал к греху и его последствиям.