Отныне их визиты к миссис Филипс обещали донесения одно интересней другого. Каждый новый день приносил с собой большую ясность относительно имен офицеров и их дружеских связей. Расположение квартир командования больше не являлось тайной, а вскоре девушки познакомились и с самими военными. Мистер Филипс весьма коротко сошелся почти со всеми офицерами и часто их навещал, что открыло его племянницам источник счастья и наслаждений, доселе еще не ведомый. Теперь они не говорили ни о чем, кроме военных. Упоминания о богатстве мистера Бингли, дававшие столько пищи для ума и фантазии их матери, пролетали мимо очаровательных ушей незамеченными; и все злато на свете меркло по сравнению с блеском начищенных кокард.
Выслушав одним прекрасным утром очередную порцию вдохновенных излияний, мистер Беннет холодно заметил:
– Анализируя все мной здесь услышанное, я могу сделать только одно заключение: вы обе глупейшие создания в здешней округе. Раньше я об этом лишь подозревал, но теперь у меня сложилось твердое в том убеждение.
Кэтрин смутилась и промолчала, зато Лидия, точно воплощение безразличия, продолжала расхваливать достоинства капитана Картера и выражать надежды непременно нынче с ним увидеться, потому, как завтра тот собирался отлучиться в Лондон.
– Я поражаюсь, мой дорогой, – насупилась миссис Беннет, – вашей готовности признать собственных детей глупыми. Если бы мне когда-нибудь пришла в голову фантазия пренебрежительно отозваться о чьих-нибудь детях, мои собственные девочки никогда бы не стали объектом критики.
– Сударыня, коль скоро мои собственные дети глупы, я хочу надеяться, что самому мне всегда достанет ума это понять.
– Да, но так уж случилось, что все ваши дети очень умны.
– Льщу себя надеждой, что наши с вами расхождения во взглядах ограничиваются только этим. Доселе, признаться, я был уверен в полном нашем согласии во всех вопросах, но нынче вынужден от вас отмежеваться и еще раз со всей ответственностью заявить, что обе наши младшие дочери непроходимо глупы.
– Дорогой мой мистер Беннет, не стоит требовать от этих девочек рассудительности их родителей. Когда они доживут до наших лет, уверена, они не станут думать об офицерах больше, чем это делаем мы. Я помню времена, когда тоже сходила с ума от красных мундиров, и даже сейчас мое сердце от них слегка замирает. А если какому-нибудь респектабельному полковнику с пятью-шестью тысячами в год придется по душе одна из наших крошек, я не буду иметь ничего против. Кстати, мне кажется, что давеча полковник Форстер на приеме у сэра Уильяма выглядел в своем мундире очень прилично.