В Меритоне они расстались. Младшие поспешили в резиденцию одной из офицерских супруг, а Элизабет направилась дальше, проходя поле за полем, пробираясь сквозь живые изгороди и нетерпеливо перепрыгивая через лужи. Когда из-за очередного холма показалась усадьба, она устало замерла. Лодыжки ее ныли, на чулки налипли комья грязи, а лицо горело от изрядного утомления.
Ее проводили в столовую, в которой собрались все, за исключением Джейн. Появление еще одной мисс Беннет было сюрпризом. Подумать только: целых три мили, с раннего утра, по такой непролазной грязи, да еще одна!.. И миссис Херст, и мисс Бингли сочли это совершенно неслыханным поступком. Втайне Элизабет нисколько не сомневалась, что дамы за это ее презирают. Тем не менее, прием она получила вполне любезный, а в манерах их брата из-под простой любезности пробивалось нечто большее: в его речи сквозили юмор и доброта. Мистер Дарси говорил мало, а мистер Херст и вовсе не произнес ни слова. Первый метался в раздумьях между тем, какой восхитительный румянец играет на щеках девушки от долгой прогулки, и тем, является ли недомогание сестры достаточно веской причиной для того, чтобы такая юная особа целые три мили преодолела одна, без всякого сопровождения. Последний не думал ни о чем, кроме завтрака.
На свои вопросы о состоянии сестры Лиззи получила ответы весьма тревожные. Мисс Беннет провела очень беспокойную ночь и, проснувшись, продолжает оставаться в постели по причине сильной лихорадки. Элизабет обрадовалась, когда ее без каких-либо задержек проводили в спальню сестры; и Джейн, которую пуще болезни мучил страх за то, что своим состоянием она причиняет массу неудобств хозяевам, и которая в своей записке меж строк молила родных о приезде, увидев на пороге сестру, вздохнула с облегчением. Девушка оказалась слишком слаба для оживленной беседы; и, когда мисс Бингли оставила сестер наедине, она смогла только выразить благодарность за безмерную доброту, с которой к ней отнеслись домашние. Элизабет молча погладила слабую руку.
По окончании завтрака обе мисс Беннет все же присоединились к остальным. Элизабет с удивлением для себя обнаружила, что начинает проникаться симпатией к хозяевам за заботу к бедной Джейн. Вскоре прибыл аптекарь, который, обследовав больную, предположил, что бедняга подхватила сильную простуду, но заверил, что опасаться нечего. Старик посоветовал барышне вернуться в постель и принять лекарства. Его совету с радостью последовали, поскольку симптомы лихорадки с каждой минутой становились все явственней, а голова жутко разболелась. Элизабет ни на секунду не отходила от кровати сестры. Остальные дамы также отлучались крайне редко – поскольку их мужчины уехали, ничего другого им и не оставалось.