Элизабет не нашла, что можно возразить против такого желания, и с этого момента в своих разговорах сестры едва упоминали имя мистера Бингли.
Миссис Беннет по-прежнему роптала и негодовала оттого, что сосед их больше уже не вернется; и, хотя редкий день проходил без того, чтобы Элизабет не пыталась урезонить мать, шансов на то, что та действительно свыкнется с мыслью, не было никаких. Дочь старалась убедить мать в том, во что сама она не верила. Она говорила, что все внимание его к Джейн было вызвано исключительно обычной дружеской привязанностью, которая закончилась, как только они расстались; но, хотя сначала этой версии и не отказали в правдоподобии, та же самая песня затягивалась каждый новый день. Отныне миссис Беннет утешала себя тем, что уж летом-то мистер Бингли непременно вернется.
Подход мистера Беннета к этой проблеме оказался совершенно иным.
– Итак, Лиззи, – сказал он ей однажды, – твоя сестра нынче переживает несчастную любовь, как я понимаю. Поздравляю ее. Всякой девушке несчастная любовь нравится ну разве что чуточку меньше, чем замужество. Она дает ей пищу для ума и несколько выделяет среди подруг. А когда наступит твой черед? Ты едва ли сможешь долго терпеть превосходство Джейн. Тебе пора действовать. Нынче в Меритоне достаточно офицеров для того, чтобы сделать несчастными всех юных леди в округе. Возьми-ка в оборот мистера Уикема. Он настоящий симпатяга, и поэтому боль твоя будет еще больше.
– Благодарю вас, сэр, но мне вполне хватит и менее симпатичного человека. Не можем же мы надеяться, что всем так повезет, как повезло Джейн.
– Твоя правда, – кивнул мистер Беннет, а потом добавил: – Подумай только, какое это утешение знать, что, если с тобой произойдет что-нибудь в этом роде, к тебе тут же подоспеет любящая мать, которая выжмет из всей истории все, что только можно.
Общество мистера Уикема вполне ощутимо разгоняло мрак, опустившийся на многих в Лонгбурне в свете последних печальных событий. Он часто к ним заходил, и теперь ко всем прочим его достоинствам добавилось еще одно вполне универсального свойства: те жалобы на мистера Дарси, что сама Элизабет уже слышала не единожды, отныне стали предметом всеобщей огласки, и всякий в этом доме спешил порадоваться тому, что с самого начала невзлюбил мистера Дарси, не зная еще всех подробностей этой жуткой истории.
Джейн Беннет оставалась единственным существом, полагавшим, что в этом деле все же могут скрываться какие-то оправдания джентльмену, не оглашенные еще в Хертфордшире. Ее мягкая и настойчивая искренность взывала к терпимости и праву на ошибки, но, кроме нее, так никто больше не думал; и посему мистера Дарси публично заклеймили презрением и титулом самого недостойного джентльмена.