и
здесь, вверху и
внизу, оттуда и
туда, между небом и
землей. Высокочастотные лексемы-вопросы у обоих поэтов
где, куда! И Цветаева в
вечном движении,
в пути, в поисках того
мира, где версты и
дом, комната, стол, Москва, Россия то безгранично свои, близки, то неописуемо враждебны.
Гиппиус тоже «вечна» – в своем миросозерцании и в философском полете мысли.
Причем, если провести так называемое «психологическое ранжирование» представленности этих двух категорий, можно предположить: в текстовом поле Марины Цветаевой более разнообразно и многогранно эксплицировано время, у Зинаиды Гиппиус – это пространство. Для Марины Цветаевой время – вечность, великая субстанция, в то же время для поэта – это ничто (Время, я тебя миную!), она могла играть временем и со временем. Потому что поэт с юности знал, что уйдет из этого времени (жизни) сама, тогда, когда это сочтет нужным. Если другие, те, кто рядом, дорожили, ценили время, стремились не выпасть из него, то Марина Цветаева всегда осознавала, что ее время (конец) зависит лишь от нее самой, она была владычицей своего времени. Зинаида Гиппиус же, хотя также достаточно смело экспериментировала со временем, во времени и со временем была намного осторожнее.
Пространство и время в творчестве этих поэтов являются не только образами-символами, они представляют эспликаторы доминанты героя-субъекта, точнее, оформляют «смысловое целое героев» и их психотип. При этом и время, и пространство «входят» активно в читателя, они, переставая быть только авторскими, способны перешагнуть через текст и заставить оценить время-место, в котором оказывается читатель-исследователь. Такая уникальная модель времени и пространства в стихотворениях Марины Цветаевой и Зинаиды Гиппиус репрезентирована в первую очередь на лексическом уровне. Именно такой подход – от слова к мысли, от формы – к категории, от частотности – к закономерности, позволяет нам претендовать на самостоятельность и оригинальность нашей работы, отличающейся от очень серьезных и значительных исследований, посвященных творчеству этих двух великих поэтов.
Как уже было отмечено, по языку Марины Цветаевой написано очень много работ. Самыми значительными среди них нам хотелось бы назвать работы Л.В. Зубовой «Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект» (1989), В.А. Масловой «Поэт и культура: Концептосфера Марины Цветаевой» (2004) и, несомненно, многотомный «Словарь языка Марины Цветаевой». Благодарные этим ученым за новые подходы к языку поэтического мира автора, во многом следуя их научным парадигмам, мы позволим себе надеяться на то, что и наша книга станет своего рода «монетой» в елабужскую копилку исследований художественного мира поэтов.