Численное преимущество было на их стороне, моми спутниками были девушка и покалеченный старик, но и они могли на таком близком расстоянии выпустить кучу свинца, который не разбирает, в кого и куда попадает.
- Стрельба здесь ничего не решит, - продолжал Бишоп. - Вы поезжайте своей дорогой, а мы поедем своей.
Сильвия хотела протестовать, но потом сказала: - Пусть едет. Только убейте девчонку. У нее все права на это золото. - Поразительно, что такая красивая девушка спокойным тоном говорила такие вещи.
- Никто ни в кого не будет стрелять, - сказал Бишоп. - Поворачивайте и уезжайте отсюда.
Мы развернули лошадей и направились на равнину. Проезжая рядом с Бишопом, я тихо ему сказал: - Нобл, если отыщете золото, не пей кофе, приготовленный этой девицей.
Мы проехали мимо бандитов, и оглянувшись назад, я увидел, что Бишоп все еще смотрит нам вслед. Через минуту он поднял руку и помахал. И все.
- Я была уверена, что без стрельбы не обойдется, - сказала Пенелопа.
- Там не было пьяных, - сухо произнес Мимс, - и не было сумасшедших. Мы бы перестреляли друг друга и ничего не решили.
Однако все и так осталось нерешенным. Придет день, и нам с Бишопом придется встретиться в поединке.
И у меня было подозрение, что этот день не так уж далек.
Глава 11
Сильвия Карнс, должно быть, познакомилась с Бишопом в Ромеро. Но будь Бишоп хотьтысячу раз убийцей, он делал свою работу револьвером, что по моему разумению было во много раз честнее, чем яд в кофе. Впрочем, от этого он не становился менее опасным.
- Как вы удрали от Лумиса? - спросил я.
Пенелопа пожала плечами. - Кто сказал, что я удрала? Просто мы потерялись, вот и все.
Я не очень-то ей поверил и подумал, что еще встречусь с этим чванливым и грубым стариком.
- Теперь нам надо действовать быстро, - сказал я, сознавая, что мне страшно не хочется возвращаться в каньон. Лучше с револьвером в руке встретиться с Бишопом один на один.
К тому же Мимс чувствовал себя плохо. Он потерял много крови, ослабел и едва владел своими искалеченными руками. Не удивительно, что он отключился в каньоне, хотя я продолжал считать, что в обморок он упал не только от слабости.
Тени стали длиннее, когда мы, проехав вдоль ручья, пересекли его и попали на невысокий островок, поросший ивняком. Он был не больше шестидесяти-семидесяти футов в длину и футов тридцати в ширину, но здесь было какое-никакое укрытие и росла трава.
Спрыгнув с седла, я помог спуститься Мимсу и почувствовал, что он дрожит от слабости. Расстелив одеяла, я уложил его, и Мимс растянулся на траве с глубоким вздохом облегчения.