— Попрошу в этом кабинете без подобных выражений, — заметил Фред.
— Извините.
— Не знаю. Должен признаться, мне действительно трудно всему этому поверить.
— Ну вот видите!
Гейб выглядел мрачным, злым, и одновременно казалось, что он вот-вот расплачется.
— И вы рассказали обо всем этом Шарлотте?
— Да.
— Где и когда происходил этот разговор?
Последний вопрос был обращен уже к Шарлотте.
— У… у меня дома. В два часа ночи.
— О господи, час от часу не легче, — проговорил Фред. — Он часто бывает у тебя дома в такое время?
— По счастью, нет, — холодно ответила Шарлотта. Взгляд Фреда быстро пробежал по ней; впервые за все время их разговора лицо его обрело более или менее довольное выражение. — Он приходил специально. Чтобы узнать, не говорила ли я кому-нибудь. Он был очень обеспокоен всем этим. И я твердо знаю, что раньше он ни разу не разговаривал с Бофортом.
— Так откуда же, по-твоему, Бофорт мог узнать, где он находился в тот момент?
— Не имею ни малейшего представления, — ответила Шарлотта. — Мы уже много раз с ним это обсуждали.
— Гейб? У вас есть какое-нибудь объяснение?
— Нет, — устало отозвался Гейб.
— Ну что ж, я пока ничего не понимаю, — сурово произнес Фред, — и не знаю, могу ли я вам верить. Я собираюсь во всем разобраться. И если я приду к выводу, что вы хоть что-то сказали тем ребятам, хотя бы только время им назвали, вам придется оставить эту работу. И то, что ваш дед был моим крестным отцом, не будет иметь никакого значения. Понятно?
— Понятно. — Гейб вдруг повеселел и приободрился, у него явно появилась надежда. — Можно мне кое о чем вас спросить?
— Спрашивайте.
— Как к вам попала эта записка?
— Мне ее только что передал Дик. Когда я входил в здание. Кто-то оставил ее у него на столе примерно час тому назад. Он сказал, что не видел вас, Гейб, весь день, и попросил меня ее вам передать. Вы ведь знаете, он считает, что на самом-то деле управляет банком именно он.
— Да, знаю, — ответил Гейб. — Я… просто так спросил.
— До завтра, — попрощался сразу с ними обоими Фред. — Спокойной ночи.
Он даже не взглянул на них; им просто было дано понять, что пока они могут быть свободны.
— Гейб, извини меня. Ну извини, пожалуйста, — повторяла Шарлотта, едва поспевая за Гейбом, который широким, размашистым шагом стремительно шел по коридору. Он вдруг остановился, молча и зло посмотрел на нее; выражение у него при этом было такое, будто он ее сейчас ударит. Потом он рванулся вперед так энергично, что угнаться за ним Шарлотта уже не могла. Когда она наконец добралась до кабинета, то увидела совершенно необычайное зрелище: Гейб наливал себе в бумажный стаканчик виски. Она виновато воззрилась на него. Он проглотил залпом содержимое стаканчика, налил еще, глянул на нее поверх стакана. Она вдруг ощутила какую-то слабость в ногах и села.