Поначалу Энджи хотела было передать ведение всех дел в своей компании настолько, насколько это оказалось бы необходимо, в руки своего очень толкового заместителя; впервые в жизни она сумела посмотреть на собственную работу как на прихоть, отнюдь не обязательную для нее с практической точки зрения. Но по мере того как время шло и Малыш становился все более трудным и капризным, она начала думать иначе; возможность продолжать работать была теперь для нее спасательным кругом, средством хотя бы ненадолго забыть обо всем этом кошмаре, из которого иначе ей вообще некуда и невозможно было бы вырваться. Поэтому она не оставила работу совсем, но несколько сократила продолжительность своего рабочего дня, предупредила сотрудников, что в ближайшее время ей придется очень часто отсутствовать, и на время отложила всякие планы дальнейшего расширения своего дела; в результате каждый вечер она возвращалась домой к Малышу отдохнувшая, восстановив за день свои душевные силы. Малыш был этим очень доволен, сам он тоже с головой ушел в работу; у него словно открылось второе дыхание, и он трудился теперь с энергией и целеустремленностью, которых его сотрудники никогда в нем и не подозревали. Отделение «Прэгерса» понемногу начинало процветать: за лето им удалось заполучить троих очень крупных клиентов; на освободившееся место Гэса Бута пришел Тим Аткинсон, выпускник Итона; его услуги обходились гораздо дороже, но затраты стоили того: он как будто прошелся неводом среди потенциальных клиентов, и оказалось, что на рынке еще очень много тех, кто способен и готов открыть в их банке солидные счета; сотрудники отделения, вдохновленные этим столь непривычным для них и столь явным успехом, заработали энергичнее, с большей отдачей и быстро превратились из группы очень разных, в общем-то случайно оказавшихся вместе людей в единую, слаженную команду.
— Кажется, наконец-то пошло, — сказал как-то за ужином Малыш Энджи. — «Прэгерс» ожил. Успел раньше, чем мне отправляться в противоположном направлении. — Говоря это, Малыш впервые за долгое время улыбался и был в хорошем настроении.
Энджи улыбнулась ему в ответ и подумала, что готова отдать что угодно, лишь бы только он всегда оставался таким здоровым и счастливым, каким выглядел в тот момент.
— По-моему, нам надо съездить в Нью-Йорк, — заявила она Малышу несколько недель спустя после своего разговора с доктором Куртисом. — Мы должны рассказать все твоим родителям, а мне кажется, это не та тема, которую можно обсуждать по телефону. И твоим сыновьям тоже надо сказать. Да и Мелиссе.