— Можно мне вас трахнуть?
Вопрос был задан так прямо и так неожиданно, что она растерялась и теперь смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Но… я…
— Бросьте, Вирджиния. Если бы я уже целый час болтал с вами на всякие сексуальные темы, говорил бы вам, как вы красивы, заглядывал бы вам в глазки, целовал, вы ведь сейчас были бы уже готовы, верно?
— Возможно, но ведь вы же всего этого не делали.
— Ну ладно, — произнес он немного усталым голосом. — Начинаем представление. Вирджиния, вы самая потряснейшая леди. Стоит мне только на вас посмотреть, как у меня сразу же встает. Да что там посмотреть — только подумать о вас. Я бы хотел познакомить свой чувствительный член с вашей чувствительной кожей. Э-э… Принцесса! У вас самый эротический зад, какой мне доводилось видеть. Нет, я совершенно серьезно. И чуть-чуть попозже ничто не доставит мне такого удовольствия, как возможность снова взглянуть на него. И полюбоваться им. Какое-то время. Ну, как у меня выходит?
— Не очень здорово, — засмеялась она. — Скажите мне, а вы откуда? И как на вас свалилось столько денег, что вы их даже пересчитать не можете?
— От отца. А он их получил на судоходстве. Был в добрых друзьях с мистером Онассисом.
— Правда?
— Да. Он умер. Вот поэтому-то у меня и есть деньги.
— А вы по рождению и воспитанию настоящий американец? Чистопородный УОСП?[36]
— По рождению и воспитанию — да, американец. Но не из породы УОСПов. Отец у меня начинал простым матросом, в машинном отделении. Правда, он заработал достаточно, чтобы суметь послать меня в Йельский университет.
— И у вас никогда не возникает потребности заняться чем-то еще, кроме того, чтобы ловить рыбу, ходить на яхте, играть, устраивать вечеринки?
— Нет. Нет, никогда.
— А ваша мать?
— Она была проституткой, — коротко ответил он. — Можно мне теперь вас поцеловать?
— Да, можно.
Целовать ее было приятно: она была нежная, теплая и какая-то располагающая к себе. Спустя некоторое время он оторвался от ее губ и перешел на груди. Соски у нее были огромные, твердые и напряженные. Он немного отстранился, улыбнулся ей, потом опустился на колени перед креслом, в котором она сидела.
— Разденься.
Она стянула с себя брюки и села, слегка раздвинув ноги; он стал целовать ее, легко касаясь языком. Она была влажная, солоноватая, но странно напряженная. Томми поднял голову и посмотрел на нее.
— Расслабься.
— Не могу.
— Почему?
— Не знаю. По-моему, я боюсь.
— Чего?
— Тебя, наверное. Ты правда спал сразу с тремя, как Тед говорит?
— Ой, часто. И с девушкой и еще двумя мужчинами. И во всех других вариантах.