Георгина придавала стилю громаднейшее значение, и манера Кендрика одеваться, его вещи всегда были для нее предметом глубочайшего восхищения.
В письме Георгине, в котором она предлагала, чтобы Кендрик и Мелисса приехали погостить в Хартест, Шарлотта писала также, что поскольку в начале сентября предстоит пятидесятилетие Александра, то неплохо было бы собрать там вместе всю семью и устроить что-нибудь особенное. «Я обязательно приеду и привезу с собой Фредди, и можно будет пригласить дядю Малыша. Он будет в это время в Лондоне».
— А как быть с Энджи? — спросила Георгина Шарлотту, когда между ними состоялся телефонный разговор. — Приглашать ее? И как быть с бабушкой и дедушкой?
— Они, к счастью, будут в это время на Багамах. Я проверяла. В противном случае пришлось бы что-то придумывать. А Энджи — ну что ж, должна же она когда-нибудь там появиться. Я думаю, надо приглашать. Дети ведь у нее к тому времени должны будут уже родиться, верно? И они с дядей Малышом уже фактически живут вместе! Так что нельзя ее не приглашать. Конечно, в принципе, она может и не приехать. Но я готова держать пари, что она примет приглашение. А поскольку гостей будет много, то их совместное появление ни для кого не окажется неудобным. Лед будет сломан, и совершенно безболезненно.
Кендрик успел пробыть в Хартесте не более суток, когда Георгина, к немалому собственному удивлению, вдруг выложила ему все о своем аборте. Почему-то в тот день она была постоянно готова разреветься, не особенно хорошо себя чувствовала, однако все время старалась, чтобы ни первого, ни второго никто не заметил; они отправились с Кендриком на прогулку, а когда вернулись, он уселся с ней рядом на ступеньках лестницы, обнял ее одной рукой и спросил, в чем дело. Тут-то она ему все и рассказала, испытав при этом — она сама не поняла почему — громаднейшее облегчение.
— Грустно, — только и сказал он.
Георгина взглянула на него и подумала, насколько же он хорош с этими светлыми волосами и голубыми глазами. Если бы он не приходился ей двоюродным братом и если бы она не знала его с тех пор, когда оба они были еще в пеленках, пожалуй, она вполне могла бы сейчас в него влюбиться.
Георгина с Кендриком были в кухне, когда зазвонил телефон. Миссис Тэллоу сняла трубку, ответила, потом передала трубку Кендрику:
— Это вас. Ваш отец.
— О, — произнес Кендрик, заметно побледнев. — Да? Да, папа, здравствуй. Ага. Ага. Ну что ж, это прекрасно. — Он явно делал над собой усилие, пытаясь заставить свой голос звучать радостно и оживленно. — Поздравляю. Нет, это здорово. Да, но я не знаю… мне надо будет спросить у Георгины. Да, конечно. Да, все в порядке. Еще раз поздравляю.