— Ну что ж… — Малыш задумался, помолчал немного. — Конечно, я поговорю, дорогая. Не знаю, будет ли от этого какая-нибудь польза, но попробую. Одно, по крайней мере, ясно: мы можем не спешить, он от нас никуда не денется. Теперь, когда он нас нашел, он уже не отстанет.
Георгина почувствовала, что на глаза у нее снова наворачиваются слезы; она нетерпеливо смахнула их тыльной стороной ладони. Малыш взглянул на нее и раскрыл ей объятия; Георгина заползла к нему на колени, словно ей было не двадцать лет, а всего только десять.
— Не расстраивайся, дорогая, — голос его прозвучал нежно и даже почти бодро, — не расстраивайся. Мы во всем этом разберемся. И все будет хорошо.
Георгине от всей души хотелось бы в это поверить.
— По-моему, все это как-то нехорошо, — произнесла Георгина. Она лежала в своей довольно просторной постели, голова Кендрика покоилась на ее обнаженной груди. — Вчера я слышала, как твой отец говорил моему, что мы с тобой словно брат и сестра.
— А по-моему, просто чудесно, — возразил Кендрик. — Если это и есть так называемое кровосмешение, то давай продолжим.
— Ну, вообще-то, мы не родные, а двоюродные. По-моему, в таком случае это не считается нарушением закона.
— Никакого закона мы не нарушаем. Ты просто все время думаешь о своих проблемах, о том, что у вас тут творится в семье.
— Ты бы тоже о них думал. — Георгина вздохнула.
— Да, наверное.
Она уже все рассказала ему. Он обнаружил ее в середине дня на террасе с тыльной стороны здания; она сидела там в одиночестве, раздраженная, со следами слез на лице. Макс с самого раннего утра повез Томми в дом на Итон-плейс, Шарлотта отправилась на верховую прогулку с Александром, которого вдруг обуяла жуткая непоседливость, а Малыш и Энджи уехали. В доме было пусто.
— Георгина, — проговорил Кендрик ласково и удивленно, — опять ты плачешь! Неужели же опять что-то стряслось?
И она вскочила со словами:
— Кендрик, ты же не знаешь, ты ведь ничего не знаешь!
Он протянул руки ей навстречу, она взяла его за руку, повела к озеру и там-то, бродя с ним по берегу, все ему и рассказала, и они сами не поняли, как почти сразу же после этого очутились в постели. Они будто свалились туда — с чувством облегчения, испытывая одновременно и страх, и радостное, лихорадочное возбуждение. Внезапная вспышка взаимного сексуального влечения охватила одновременно и Георгину, и Кендрика; эта вспышка родилась из ее обостренного эмоционального состояния, из той доброты и заботы, с какими отнесся к ней и к ее рассказу Кендрик, и из той совершенно необычной ситуации, в которой они все оказались; и все, что случилось потом, — разом настигшее обоих неожиданное ощущение, что они не просто добрые друзья, что все гораздо серьезнее, необычайно сильное, почти отчаянное стремление дать осуществиться охватившему их желанию; а потом радостное и необыкновенно приятное открытие того, сколь удивительно совместимы они в сексуальном отношении, насколько страстны, ненасытны, чутки и чувствительны по отношению друг к другу, насколько наделены воображением и лишены взаимной стеснительности, — все это на какое-то, правда очень короткое, время заставило Георгину позабыть ее страхи и несчастья.