Баковка – это деревня, которая примыкала к нашему дачному поселку. Настоящая деревня с бревенчатыми домами, почерневшими от времени, запущенной речкой, резными ставнями, палисадниками, огородами, гусями, пьющими мужиками и крикливыми бабами.
После перестройки эти крикливые бабы стали называться «фермеры». Они носили по нашему поселку свою продукцию: молоко, творог, яйца, овощи.
Я быстро определила, у кого можно брать, а у кого нельзя. Срабатывал «человеческий фактор». Жилистая Ольга скупала творог во всей округе, он у нее скисал, протухал, потом она сверху опрокидывала граммов двести свежего творога и разносила по домам. Люди пробовали сверху – не полезешь же пальцем вглубь – и покупали с энтузиазмом весь объем. Заносили в кухню, вываливали в миску. То, что было внизу, становилось верхом, вонючим и опасным для жизни.
Что можно сказать? Недальновидная Ольга не знала законов рынка. Второй раз у нее никто не покупал. И даже если она приносила хорошую сметану, свежие яйца, ее гнали прямо с порога, высказывали свое отношение открытым текстом. Ольга не учитывала такой важнейший фактор, как конкуренция. Ею правил закон суслика: схватить – и в норку. Однако в дачном поселке – хоть и интеллигенты, но не дураки. Один раз их можно провести, но не больше.
Появлялась толстая Ирка, громыхая железной повозкой. В эту повозку она складывала все сезонные овощи. Продукты были неплохие, но цена на ноль больше. Если килограмм картошки стоил на базаре десять рублей, то у Ирки – сто.
– А ты бери по тысяче, – предлагала я.
Ирка подозрительно всматривалась в мое лицо.
– А что, – простодушно продолжала я, – если у человека есть деньги, какая ему разница, сколько заплатить: сто или тысячу? Не обеднеет.
Ирка догадывалась, что я ее поддеваю, и говорила:
– Ну ладно. Давай по пятьдесят за килограмм.
– На базаре десять, – напоминала я.
– На базар ехать надо. А я тебе прямо к дому, с доставкой.
Я соглашалась. Доставка стоит денег.
В нашем поселке жил очень красивый парень – высокий, стройный, с золотыми волосами. Как трубадур из мультфильма.
Девки и молодые бабы из Баковки приходили на него посмотреть. Приносили клубнику и черную смородину. И, пока он рассчитывался, не отводили глаз. А потом уходили, грезили наяву. За спиной красавца маячила его жена, но ее в расчет не брали.
Девкам из Баковки не на что было рассчитывать, и все равно… Мечтать ведь никто не запрещает.
По стране гуляли лихие девяностые. Их грозный отзвук докатывался и до нашего поселка.