– Когда состоялся этот разговор?
– Ближе к вечеру. Ширли ведет себя как королева, и это нравится маме. Ширли – ее идеал. И вообще маме всегда хотелось, чтобы я походила на нее.
– А теперь, – сказал я, – пришла пора перейти к делу.
– Что вы имеете в виду?
– Сейчас мы поедем к одной женщине.
– К какой женщине?
– К сеньоре Лериде. Вам знакомо это имя?
– Лерида? – переспросила Дона. – Не припомню. Она живет здесь, в Лос-Анджелесе?
– Да.
– А зачем нам нужно к ней ехать?
– Пока не знаю.
– Вы хотите расспросить ее о чем-то?
– Да.
– А при чем тут я?
– Мне нужна свидетельница и переводчица.
– Но почему именно я?
– Думаю, разговор будет вам интересен.
– Этот разговор связан с убийством Роберта Кеймерона?
– Да.
– Хорошо, я поеду с вами. Но предупреждаю: я не скажу ничего… что… что могло бы повредить моей маме…
– Вы знали, что у вашей матери всегда при себе нож?
– Да.
– Она может метнуть его, если понадобится?
– Да, она не раз говорила мне, что женщина должна уметь постоять за себя. Помню, когда я была еще совсем маленькой, она учила меня…
– Чему?
– Метать нож.
– И вы научились?
– Научилась.
– Вы тоже всегда ходите с ножом?
– Нет.
– Никогда не берете его с собой?
– Никогда.
– Кстати, где ворона?
– Наверное, в своей клетке в сарае.
– Она скучает по Кеймерону?
– Еще бы! Знаете, что придумали эти полицейские? Они затянули брезентом отверстие в крыше, которое Кеймерон пробил для Панчо. Тот несколько раз летал туда, даже пытался продолбить брезент клювом – не получилось. Так что бедная птичка вернулась ко мне. Она очень скучает.
– Вы привязались к Панчо?
– Конечно.
– А он к вам?
– Тоже. Ведь после гибели мистера Кеймерона у него не осталось никого, кроме меня.
– Как ваша живопись?
– Вам действительно интересно?
– Да, очень.
– Рисую понемножку.
– Что-нибудь удалось продать?
– Так, кое-что.
– Давно?
– Не очень.
– А ваша мать помогает вам, дает деньги?
– Зачем вам это знать?
– Это очень важно – важнее, чем вы можете предполагать.
– Нет, она не помогает. Маме не нравится, что я увлекаюсь живописью. Иногда мне приходится туго, но ничего, как-то выхожу из положения.
– Продаете картины?
– Я же вам говорила: искусство, живопись – моя жизнь. И только когда мне совсем есть нечего, ищу какой-нибудь заработок. Экономлю на чем только могу. Скоплю немного – снова принимаюсь за свое.
– Вы чем-то напоминаете девушку с той картины…
– Девушку, которая смотрит за горизонт?
– Которая смотрит куда-то за пределы этого мира – в будущее. Наверное, вы вкладываете всю душу в свои работы?
– Может быть, именно поэтому их никто не покупает?
– Их не покупают потому, что люди разучились ценить искренность. Сейчас в моде бездушные картинки – всякие полуобнаженные красотки и прочая чушь. Ваши работы полны смысла, и я уверен: придет время – их начнут покупать. И вы станете знаменитой.