– Эти письма могут сильно вам навредить?
– Мне – нет, но этому человеку…
– Это вас очень волнует?
– Я хочу быть честной, только и всего. Его жена может в суде поминать меня как любовницу сколько угодно – я перенесу. Но по отношению к моему другу я хочу остаться честной до конца, вот и все.
– Все это как-то бессмысленно, – сказал я. – Если Селма хоть что-то понимает в шантаже, то ему надо было предложить купить эти письма либо мужу, либо жене; вы самый несостоятельный покупатель из трех возможных.
Она кивнула:
– Это верно.
– Значит, у вас есть еще что-то, что ему нужно. Что же это?
– Не могу придумать ничего, что могло бы окупить путешествие в Гонолулу; сейчас, по крайней мере, ничего не понимаю.
– Тогда посылайте его к черту. Может быть, подстегнем события и что-нибудь выясним.
– Спасибо вам большое, Дональд, вы мне очень помогли.
– А почему вы обратились именно ко мне? – поинтересовался я.
– Потому что мне нужен был совет.
– Но почему вы решили, что я могу вам его дать?
– Я же сказала, потому что я поняла, что вы умный человек. Ах, Дональд, что вы теперь будете обо мне думать?
– Что вы имеете в виду?
– Эти письма. Теперь вы, наверное, думаете, что я наглая, гадкая, порочная женщина!
– Я думаю, что вы просто женщина, – ответил я.
Ее взгляд потеплел.
– Да, я женщина, – тихо проговорила она, – и я вам так благодарна!
– Что вы, я для вас ничего и не сделал, – сказал я и добавил: – Пока.
– Дональд, вы просто золото, – порывисто произнесла она и, подавшись вперед, крепко и смачно поцеловала меня в губы.
Как раз в этот момент Берта Кул, очень озабоченная тем, чтобы растрясти набранный на корабле жирок, вышла из-за угла на первый круг своей вечерней мили.
И вот наступили последние сутки нашего плавания. В легком возбуждении, обычном для конца путешествия, пассажиры стали готовиться к скорой высадке на берег.
В школе танца хула прошло последнее занятие. Под теплым солнцем возле плавательного бассейна женщины самого разного возраста и темперамента, разного роста и веса, изрядно поднаторевшие в гавайском танце, готовились сдавать экзамены и получать дипломы. А на корме в полдень любители стендовой стрельбы собрались пострелять по тарелочкам.
Из багажных отсеков подняли дорожные сундуки и чемоданы. Путешественники собирали вещи, оживленно болтали, обменивались адресами, подписывали друг другу на память ресторанные меню и пассажирские карточки.
Теплый, бархатный воздух дышал очарованием тропиков. За бортом лениво перекатывались волны; из них то и дело выскакивали летучие рыбы и долго скользили над поверхностью воды, пока их не накрывало следующей волной. За кораблем, словно привязанный невидимой нитью, парил чернолапый альбатрос.