— Остановите машину, — попросила она.
— На кой черт вам это надо, мэм? — осведомился водитель.
Брайан увидел знакомые развалины старой фермы Келли с обгоревшим каркасом трейлера за ней.
— Пожалуйста, остановитесь, — повторила она просьбу. — Здесь был наш дом.
Машина остановилась.
— Только на минутку, мэм.
Они вышли из машины и подошли к руинам своей прежней жизни.
— Они уничтожили даже землю. Хуже, чем после напалма.
Лой передала ребенка мужу.
— Подержи его минутку, — с этими словами она направилась к скрипящим на ветру остаткам трейлера. Оба солдата припустились за ней.
— Осторожнее, мэм, — предупредил сержант, когда она вошла внутрь. Покопавшись в обгорелых вещах, она вышла, держа в руках какой-то темный предмет.
— Мой смеющийся Будда, — сказала она, вытирая сажу и с улыбкой глядя на знакомую круглую фигурку. — Думаю, его можно починить.
Взошло солнце, и его первые лучи открыли взору истинные масштабы катастрофы. Деревья, окружавшие трейлер, растворились и превратились в съежившиеся сгустки слизи. Мимо них медленно протащилось уродливое создание на хилых ножках с черными щупальцами на голове. По хвосту они определили, что это существо было когда-то опоссумом. Оно на ходу разваливалось на части, издавая хриплые кудахтающие звуки.
И все же смертоносный лиловый свет не смог полностью деформировать все живые существа. Хлопотливый таракан резво пробежал по обломку камня, и снова зазвучал утренний птичий хор, хотя теперь он состоял только из слабого голоска единственной уцелевшей малиновки.
Лой подошла к мужу и, взяв ребенка, подняла его вверх, подставляя утренним лучам солнца.
— Посмотри на солнце, Брайан.
Ребенок беспокойно задергался, ища ртом сосок матери. Лой снова приложила его к груди.
— Наш сын вырастет сильным.
Слушая жену, Брайан устремил взгляд в безоблачное утреннее небо. Там, в вышине, появился белый след пролетевшего самолета.
— Это военный самолет?
— Нет, сэр. Он летит из Европы. Наверно, он направляется в Нью-Йорк.
Брайан и Лой жадно наблюдали за самолетом, чувствуя, как в их сердцах оживает надежда. Насытившийся ребенок уснул у груди матери.