– Что ты творишь?! – прорычал Андре, наступая на Яна с такой злостью, какой мне до сих пор видеть в своём спутнике не доводилось.
– То же, что и ты вытворяешь с моей женой! – с вызовом, но на всякий случай пятясь, парировал артист.
Однако он явно просчитался, если думал, что Андре смешается и примется доказывать свою невиновность. Моему спутнику даже в голову не пришло начать оправдываться. Он лишь чуть сильнее сощурил глаза, что не сулило Яну ничего хорошего. И продолжил наступать.
Ролена обвинения Яна тоже не впечатлили.
– Решил потешить собственное самолюбие за счёт беззащитной женщины? – презрительно спросил он, тоже весьма нехорошо прищурившись.
Впрочем, Андре не предоставил лекарю возможности принять участие в дальнейшем разбирательстве. Вместо этого он со всей силы ударил Яна кулаком по лицу. Тот отшатнулся, но удержался на ногах, что, кажется, доставило Андре своего рода извращённое удовольствие. Поскольку позволило, проигнорировав не слишком умелые попытки сопротивления, нанести очередной удар.
Ненависть к насилию отчего-то и теперь изменила лекарю: он наблюдал за происходящим, сложив руки на груди и даже ни разу не поморщившись, не говоря уже о том, чтобы как-то вмешаться и попытаться оказать Яну медицинскую помощь. Лишь немного посторонился, когда его местоположение стало потенциальным препятствием для Андре, лишив последнего поля для манёвра.
На шум борьбы и крики прибежала Мирта, с другой стороны к нам спешили встревоженные Розалия и Джей. Андре, обычно старавшийся во всём считаться с людьми, предоставившими нам кров, пропитание и средство передвижения, на сей раз начисто проигнорировал их присутствие. Ролен коротко объяснил остальным, что произошло, стараясь, впрочем, не отрывать взгляда от разворачивающихся событий.
Андре не успокоился даже тогда, когда Ян упал на землю, ещё какое-то время весьма доходчиво демонстрируя артисту, что посягать на чужую жену – это очень плохая идея. Надо однако отдать Андре должное: в ход пошли исключительно кулаки, хотя на поясе у него, как и обычно висел взятый у тюремного стражника меч.
Наконец, напоследок приподняв Яна за грудки, Андре отпустил его и встал, брезгливо отряхивая руки. Мрачно взглянул на собравшихся вокруг зрителей. И, склонившись над артистом, веско произнёс:
– Я не убил тебя только из уважения к Мирте. Советую сказать ей спасибо.
И, развернувшись, зашагал обратно к фургону.
Ян медленно приподнялся на локте, сплёвывая на землю кровь. На его лице не осталось живого места. На щеках, скулах и подбородке наливались синяки, а пострадавшему носу навряд ли когда-нибудь довелось бы снова стать идеально прямым. Артист засунул в рот пальцы, чтобы пощупать расшатавшийся зуб. Снова сплюнул кровью.