- Ну, - засомневался старший урядник, - может и унесло. Очень даже может быть. Прохоров! В наказание останешься здесь, покараулишь до вечера.
- А чего все я, да я, господин старший урядник? Вон, пусть Ивлев покараулит!
- А ну молчать! Тебя что, в казаки, силой тянули? Сам пошел! Вот и проходи службу как положено!
- Да какие мы казаки, Господи? Ни шашек, ни, прости Господи, штанов!
- Ты сначала заслужи их, штаны-то! Ишь, раздухарился! Штаны ему! До утра караулить будешь! Самохин, дай ему рацию. Как что услышишь, сразу докладай! Понял?
- Понял, господин старший урядник, - с тоскою в голосе ответил невидимый Прохоров.
Конские копыта простучали по дороге, и Захаров рискнул выглянуть. Прохоров оказался рыжим мальчишкой лет семнадцати, чем-то отдаленно напоминавшим Сержика. Он сидел на камне, держа в руках повод кобылы, стоящей перед ним с поникшей головой. Карабин, прислоненный к другому камню, находился вне его досягаемости. Захаров неторопливо встал, направил ствол штуцера на Прохорова, и скомандовал:
- Руки вверх!
Результат был совершенно неожиданный.
Глава десятая
Прохоров, не отпуская поводьев, бросился под кобылу, пытаясь спрятаться под ее объемистым брюхом. Бедное животное, не понимая, чего хочет от нее хозяин, затопталось, уворачиваясь от незадачливого казака, а тот, все так же держась за повод, на корточках лихорадочно передвигался вслед за кобылой. Испуганные глаза Прохорова неотрывно смотрели в ствол штуцера, словно в глаза кобры. Кобыла вздергивала голову, пытаясь вырвать повод у хозяина, но тот намертво зажал его в руке. Наконец, она отскочила в сторону, заставив Прохорова встать, и в этот момент Захаров, подбежавший к нему, перехватил повод.
- Отпусти, - сказал Захаров угрожающим тоном, упирая ствол штуцера Прохорову в грудь.
Глаза мальчишки почти вылезли из орбит, он задрожал, губы его стали кривиться и дергаться, и, выпустив повод, он упал на колени, и обнял ноги Захарова.
- Дяденька, пожалейте меня, - закричал он жалобно, - не убивайте! Я не виноват!
- Что? Какого черта? Ты что, сдурел? - закричал Захаров. - Ну-ка, встань сейчас же!
Он сделал попытку высвободиться, но казак еще крепче обнял ноги Захарова, прижавшись щекой к сапогу.
- Не отпущу! Не отпущу!
Подошедшие Сержик с Люськой с интересом смотрели на эту сцену. Прохоров закрыл глаза, и по его щекам потекли крупные, прозрачные слезы. Он плакал не стесняясь, всхлипывая, и подвывая. Сержик вынул из кармана газовый револьвер, и, ткнув его стволом в нос Прохорову, зловеще прошептал: