Полногрудая секретарша Лена вошла в кабинет, как было заведено у Бурмистрова. Когда очередной визит заканчивался, он нажимал кнопку. Появлялась секретарша и получала указание пускать следующего визитера по списку или изменить очередность.
— К вам ученые из университета, — доложила Лена, стеснительно прижимая к груди планшет с листом бумаги. — Смирнова и Захаров.
Бурмистров довольно быстро понял, что он нравился Лене как мужик. На этот счет у него пока не сложилось никакого мнения по причине дикой занятости, но такое внимание было приятно. Ему нравилась эта непосредственная стеснительность, с которой она одергивала перед ним короткую юбочку. Как будто кто-то под угрозой смерти заставлял Лену ее надевать.
— Да, хорошо. — Бурмистров солидно кивнул. — Но эти последние, у меня совсем времени не осталось. Лена, дождись, когда ученые зайдут, а потом вежливо оповести остальных, что прием окончен. Запиши всех прочих на другой день.
Секретарша со старательностью ученицы опустила голову, открыла дверь и пригласила новых визитеров. Первой, как и значилось в списке, вошла женщина лет пятидесяти, доцент Смирнова. Чувствовалось, что это властная женщина с весьма прямолинейным мышлением. Следом появился лысоватый мужчина с намечающейся полнотой и румяным лицом. Он был лет на десять помоложе дамы.
— Прошу вас. — Бурмистров галантно встал из-за стола и сделал широкий приглашающий жест. — Присаживайтесь. Я слушаю вас. Что привело ученых в чиновничий кабинет?
Попытка по-свойски пошутить провалилась.
— Именно в чиновничий, — сухо ответила женщина. — В ученых кабинетах такие вопросы не возникают. Они появляются по вине ваших коллег.
Захаров постарался как-то нивелировать бестактность своей спутницы и пояснил:
— Видите ли, речь идет о территории, которая ранее входила в границы природоохранных комплексов. До девяностого года в вашем районе имелся заповедник, где охранялись бобры. Это лиманная часть речки Бобровки в шести километрах южнее райцентра. Собственно, он и сейчас существует. Просто сегодня его границы несколько урезаны, о чем мы и хотели с вами поговорить. Почти ничего не осталось и от уникального урочища. К заповеднику раньше примыкал заказник, где занимались сохранением дроф. Эти земли по непонятным причинам были выведены из состава природоохранных территорий, и дрофам грозит полное вымирание. Мы сейчас едва удерживаем популяцию в минимальном количестве, каждый год выпускаем в природу несколько десятков птиц. Сами понимаете, что такими методами нам не сохранить уникальную птицу, занесенную в Красную книгу.