— Нет! — выкрикнул Эдик, глаза которого наполнились ужасом после слов Гурова. — Это все не так, я ничего не знал! — закричал он. — Отец не посвящал меня во все свои планы, просто сказал, что мне нужно исчезнуть, а потом он придумает, как сделать, чтобы меня считали погибшим! Я соглашался только на это, не мог знать всего остального! Я сам вообще в шоке! — Эдик говорил бурно, взахлеб, и по лицу его катились слезы.
Он уже обращался не к Гурову, повернулся к Дмитрию Панченко и закричал:
— Я не хотел, чтобы ты погиб! Я не знал этого! Я не убийца, поверь мне! Я не хочу в тюрьму!
— Оставьте Эдика в покое! — властно и громко проговорил Носков-старший. — Он действительно ничего не знал. Я сказал, что организую автокатастрофу, в которой машина взорвется, и все решат, что там был он.
Эдик посмотрел на него и спросил:
— Отец, скажи мне только одно. Ты действительно убил маму?
Щеки Анатолия Носкова задрожали. Он ничего не отвечал.
— Отец! — крикнул Эдик, и голос его сорвался.
Он опустился на асфальт, закрыл лицо и зарыдал по нарастающей. У него началась истерика. Крячко подошел к Эдику, похлопал его по плечу и помог подняться.
— Пойдем. — Станислав повел его к фургону. — Не о чем тебе сейчас с ним говорить.
Все оставшиеся какое-то время стояли молча, потом Гуров посмотрел на сникшего Анатолия Носкова и сказал:
— Я еще раз спрашиваю, вы признаете предъявленное вам обвинение?
Носков смерил его взглядом, в котором плавала злоба, и сказал:
— Да пошли вы все!..
— Вот и прекрасно! — воскликнул Крячко, возвратившийся к Гурову. — Только не пойдем, а поедем! В машину его!
Носкова-старшего усадили в фургон, в котором сидели вооруженные оперативники. Туда же был отправлен и Николай Рябинин. Эдика Носкова Крячко посадил с собой в кабину. Дмитрий Панченко стоял один и растерянно смотрел по сторонам.
Гуров подошел к нему и сказал:
— Тебе придется задержаться в Москве, Дима. До суда. Ты очень важный свидетель в этом деле.
— Я понимаю. — Панченко кивнул.
Сыщику было видно, что он думал о другом. Гуров догадывался, о чем именно, но не вмешивался.
Панченко заговорил сам:
— Я все думаю, как теперь будет с Дианой. Когда она обо всем узнает. Ведь ее отец уже не будет одобрять наши отношения. Ему ведь нужен был не я, а Эдик Носков. А Диане понравился я, понимаете? Она в меня влюбилась, а не в Эдика! Я не хочу им быть! — Голос Дмитрия высоко взлетел.
Гуров задумчиво посмотрел на него и сказал:
— Я бы посоветовал тебе сейчас просто подождать. Время есть. Если ты действительно понравился Диане, то сумеешь доказать, что во всем превосходишь Эдика Носкова. Ему все доставалось легко, но он этого не заслуживал. Пускай тебе живется труднее, зато все, что ты получишь, будет твоим. Удачи тебе. Садись в машину.