Если мои знания и были скудны, то я, по крайней мере, отдавал себе отчет в том, что знаю мало. В разное время мне приходилось по большей части сталкиваться с индейцами из племен эно, катоба, окканичи, сенека и чероки. Все они очень во многом отличались друг от друга, и эти различия были очень важны.
Четверо мужчин шли по тропе, возглавляли шествие Пенни и Маклин.
Выстроенный Томом Пенни дом во многом отражал достоинства его характера: надежное жилище, построенное для безопасности и удобства своих хозяев, а не просто крыша над головой, не какое-то там наспех сколоченное обиталище. В доме Пенни было две комнаты, просторная кухня, выполнявшая также роль гостиной и смежная с ней спальня. Наверху была устроена комната, где спали девочки, и где было тепло, благодаря поднимавшемуся вверх теплому воздуху. Все в этом доме указывало на то, что в нем живет человек, с любовью относящийся к своему ремеслу.
Семнадцатилетняя и незамужняя Диана Маклин, очевидно, была девушкой самостоятельной и независимой, для которой походы в лес и сбор трав уже давно стали привычным делом. Вряд ли она могла вот так просто уйти в лес вместе с ребенком и заблудиться там, хотя, конечно, с другой стороны это порой случается даже с опытными охотниками.
Когда процессия была уже совсем близко, я вышел им навстречу.
- Так вы можете показать мне, где их видели в последний раз?
- Пойдемте, я вас отведу, - Пенни махнул рукой в нужном направлении. - Это всего десять минут. Не больше.
Тут в разговор вступил Маклин:
- Диана не могла тут заблудиться. Она выросла здесь, и этот лес знаком ей с самого детства.
- А откуда она знает травы? Ее научили разбираться в них индейцы?
Непонятно, почему, но он как будто растерялся, когда я спросил об этом.
- Она интересовалась травами еще в Англии, а потом, уже здесь, ее научила кое-чему одна женщина. И индейцы тоже.
- Она говорила на их языке?
- Да. Она оказалась очень способной к языкам.
Несомненно, девушка незаурядная. Если ей удастся сохранить присутствие духа, то, пожалуй, она смогла бы найти общий язык даже с индейцами и таким образом обезопасить и себя, и Керри.
Высокого толстяка звали Макс Бауэр. Меня поразили его властные манеры и его приказной тон, не терпящий возражений. Он вовсе не производил впечатление человека, который стал бы терпеть над собой главенство кого бы то ни было, будь то даже Джозеф Питтинджел, что заставило меня задуматься о том, что, возможно, я недооценивал возможностей самого Паттинджела.
- Эй! - Бауэр протянул мне свою огромную ладонь. - Так значит, это и есть наш следопыт!