Она тряхнула головой и снова подумала о Тритане; сегодня днем он сказал ей… В студии царил полумрак; отключенные камеры тупо смотрели в пол. Стараясь не споткнуться в темноте о кабель, Павла пробиралась к опустевшей декорации. Из широкого окна аппаратной падал неяркий свет, тусклым пятном лежал посреди студии – но декорация оставалась в тени, и Павла засомневалась, что отыщет здесь книгу. Надо было попросить декораторов – утром, когда выгородку станут разбирать…
Она наугад пошарила среди искусственных цветов, укололась о булавку, разозлилась; книга нашлась совершенно неожиданно – Павла на нее наступила. Плохо, если останется вмятина от каблука. Авторы вполне могут оскорбиться…
Запах. Откуда этот волглый, холодный запах. Еще мгновение – и ей померещатся мерцающие лишайники на обратной, деревянной стороне декорации…
Она почти наугад двинулась к выходу – немного поспешнее, чем следовало, и конечно же, сразу же споткнулась о сплетение кабелей. И чуть не упала, и вздрогнула, и огляделась, как затравленный зверь.
Студия молчала. Остывали прожекторы, свесившиеся с далекого потолка, будто круглые рачьи глаза; тяжелыми водопадами свисали полотнища фона, одежда студии, ее кулисы и занавес, многотонная юбчонка, опоясавшая громадное помещение, ловящее пыль и приглушающее посторонний звук…
Из-за фона молниеносно, бесшумно выскочили две кошки. Серыми тенями метнулись в сторону только им известного выхода; Павла дернулась и тут же выругала себя за трусость. Уж кошек-то пугаться…
Грубая ткань фона дрогнула. Так, будто там, между занавесом и стеной, обнаружилось живое существо; это декоратор, почему-то подумала Павла. Что он там, в темноте, забыл что-то…
Занавес дрогнул снова – кто-то тронул его на уровне двух человеческих ростов. Декоратор, видимо, зачем-то забрался на стремянку…
– Саня! – позвала Павла сухими губами. – Это вы там?..
Ткань фона затрещала.
Павла стояла, не в силах сдвинуться с места; ткань расползалась, открывая широкую трещину, и оттуда, из черноты, выбиралось прямо на Павлу такое же черное, в короткой плотной шерсти, с мордой, состоящей из одних только челюстей, а поверх челюстей сидели маленькие, как атавизм, мутные буравящие глаза…
Для Павлы наступила темнота.
Она пришла в себя оттого, что вокруг топились люди; в студии горел дежурный свет, высоко, почти под потолком, сдвигались и раздвигались склоненные головы – Раздолбеж, декоратор Саня, секретарша Лора, операторы, редактор, второй режиссер, ассистенты, еще кто-то…
Ей помогли встать.
Первым делом она посмотрела… нет, хотела посмотреть. Потому что в последний момент ей не хватило мужества; дежурное освещение делало студию маленькой и неопасной, Павла снова собралась с духом и глянула…