Он был из тех, кто НИКОГДА не покончит с собой. Даже в помыслах.
Что он имел в виду? Она думала об этом несколько дней, а потом перестала. В конце концов, все это осталось в далеком прошлом — Анджей…
Анджей.
Она села на диване. Дом спал; спала на журнальном столе черепаха, и Сэнсей тоже, вероятно, дрых в своей будке — хотя стоит случайному прохожему пройти вдоль забора, как все окрестности тут же узнают, каков бывает Сэнсей…
А открытку она давно уже выбросила. Вместе с прочим бумажным хламом.
* * *
Сначала была проходная. Потом внутренний кордон, потом еще один, потом еще. Отовсюду пялились рачьи глаза телекамер; на всех постах господин Петер совал в специальное гнездо свое удостоверение — зеленую пластиковую карточку. И еще одну карточку, красную, изготовленную специально для Ирены; лампочки мигали, давая добро, и сосредоточенные охранники снимали блокировку с бронированных дверей.
— Приносим извинения за, э-э-э, некоторые неудобства…
Ирена покровительственно улыбалась. Для того, чтобы оградить эту их хваленую секретность, достаточно было бы посадить у входа одного-единственного Сэнсея.
За очередной дверью оказалась обшитая пробкой, напичканная аппаратурой комнатушка; Ирена с любопытством огляделась.
Петер нервно потер ладони:
— Кофе хотите?
Самый большой и сложный прибор, примостившийся у входа, оказался комбайном-кофеваркой. Ирена в жизни таких не видела.
— Автомат для мытья посуды у вас тоже есть?
Петер не ответил. Подсел к миниатюрному монитору, пощелкал кнопочкой, устало сказал кому-то невидимому:
— Выведи на нас его физданные…
Кофеварка зашипела, выпуская струйку ароматной жидкости. В ее шипение вклинился другой звук — точь-в-точь фонограмма из фильма про врачей-убийц.
Мерные удары сердца. Шелест воздуха — вдох-выдох… Экран монитора ожил, осветился некой развернутой диаграммой. Световые столбики подпрыгивали и опадали.
Ирена подошла и присела на подлокотник вертящегося кресла.
— Это Анджей, — напряженно сказал господин Петер за ее спиной. — Сейчас данные разворачиваются в реальном времени, для наглядности и для удобства. Хотя — вы помните — модель работает в хронорежиме десять к одному…
Ирена молчала.
Ей сложно было поверить, что самолюбивое сердце Анджея способно биться напоказ, в динамиках. В какой-то момент ей стало неприятно — как будто некую интимную подробность выставили для всеобщего обозрения…
— Он в сознании, — сказал Петер, глядя на кофейную чашечку в собственных руках. — Эксперимент длится вот уже месяц… реального времени. У нас колоссальный перерасход энергии. Модель необходимо сворачивать… Если он этого не делает — он не в себе.