Потом все кончилось. Автобус замедлил ход, задребезжал, остановился.
Ирена вцепилась в поручень. Место рядом с ней пустовало, и пустовало давно…
Анджей обернулся из водительского кресла.
Спинка кресла была разорвана, из прорехи свисал неопрятный клок ваты. Анджей молча запихивал его обратно, в оболочку из дерматина — в то время как его левая рука все еще не решалась отпустить баранку…
Последовали плач, истерический смех и всеобщее братание. Почти все сидения в салоне оказались мокрыми. Туристы целовались и плясали среди неописуемой красоты гор, в тишине, рядом с пойманным в тупик автобусом; два десятка людей водили хороводы вокруг своего спасителя, а двое сидели в стороне — водитель, по-прежнему серый лицом, и Ирена, до которой только сейчас ДОШЛО…
После этого происшествия они с Анджеем жили душа в душу — целую прекрасную неделю.
* * *
На другой день ей предъявили официальное обвинение.
— Я невиновна, — повторила она, как заклинание.
Ее не слушали.
Еще спустя полчаса она встретилась со следователем. Следователь был мрачен.
— Вы подумали об адвокате?
— Нет…
Молчание. Следователь перебирал бумаги — откровенно бессмысленно. Чего-то от нее ждал.
— Итак… госпожа Хмель. Когда вы в последний раз видели господина Анджея Кромара? Вашего бывшего мужа, который, по вашим словам, может подтвердить ваше алиби?
Вашего, вашим, ваше… Следователь делал на этих словах неявное, двусмысленное ударение.
— Некоторое время назад, — сказал Ирена. — Я не помню точно…
Следователь уперся взглядом ей в лицо:
— Вынужден вас огорчить. Господин Анджей Кромар вот уже почти месяц как мертв — несчастный случай, автокатастрофа…
Она молчала.
За спиной следователя, в узком окне, голубел лоскуток осеннего неба.
— Госпожа Хмель, я предполагаю, что, апеллируя к господину Кромару как к свидетелю вашего алиби, вы знали о его смерти… Вы хотите запутать следствие таким бесхитростным приемом? Стоит ли?
— Этого не может быть, — сказала она медленно.
Следователь поморщился:
— Госпожа Хмель…
— Этого не может быть! Еще позавчера он был… я слышала…
Она прикусила язык. По здешнему времени это было с месяц назад… С месяц?!
Размеренный пульс Анджея в динамиках.
— Автокатастрофа?!
Нет, надо подумать.
Она согнулась над столом. Скрючилась, пряча от следователя свое лицо.
— Госпожа Хмель, мне жаль, если вы действительно не знали… Возможно, я допустил бестактность… Но, может быть, есть еще кто-нибудь, кто может подтвердить ваше алиби?
Она молчала.
На канцелярский стол капали, вопреки ее воле, тяжелые беспомощные слезы.
* * *
Вечером ее вызвали из камеры, но не на допрос. В маленькой комнатушке обнаружился долговязый профессор восточной литературы.