Залешанин со ступенек обернулся, сказал умоляюще:
— Ребята, киньте на свободный стол чего-нибудь хоть на один зубок!.. Хоть жареного воробья.
Парни переглянулись, так и есть, один сказал понимающе:
— Есть жареные воробьи, еще вечером гоготали. И горло промочить?
— Точно! — воскликнул Залешанин. — Я иссохся как осенний лист.
Когда он спустился в трапезную, упрятав щит в мешке под кровать, на свободном столе уже стояло огромное блюдо с роскошным откормленным гусем, а хозяйский сын ставил кувшин с вином. Оглянулся:
— Может быть, бурдючок?
— Нет, в кувшинах лучше, уже знаю. Лучше потом еще принеси…
Один из пропойц, поймав его взгляд, поднял палец. Залешанин кивнул, чего не угостить безденежного, сам таким бывал, и бродяга спешно перебрался за его стол. Тут же волосатые руки поставили на стол две кружки, Залешанин не первый, кто угощает незнакомых, привыкли. Залешанин с наслаждением принялся за жареного гуся, запивая вином.
Хозяйский сын с некоторым беспокойством наблюдал еще за двумя, что пересели за стол к этому молодому здоровяку, но Залешанин высыпал на стол кучку серебра, и сын хозяина тут же оказался рядом:
— Еще что-нибудь?.. Может быть, рыбки?
— Рыбки? — удивился Залешанин. — А чо, давай и рыбу. Я видел во дворе одну… Крупная! Чуть забор не повалила, когда чесалась.
Утром наскоро умылся холодной водой, проверил, на месте ли щит, среди тряпок не заметишь, перекусил неразогретой птицей и отправился на берег моря искать корабль на ту сторону. А повезет, то хорошо бы и до самого Киева по Днепру… Правда, привычного берега здесь нет, один сплошной причал, а кораблей столько, что от мачт рябит в глазах. Их больше, чем в Киевщине деревьев, а парусами можно закрыть все земли от Киева до Новгорода…
По причалу двигался отряд крепких воинов в добротных доспехах. Залешанин насторожился, на обычных стражей не похожи как по стати, так и по оружию. Обычные стражи едва ноги за собой таскают, морды опухли от пьянства, топоры едва ли не деревянные, а у этих шлемы с перьями, латы поверх кольчуг, короткие мечи в изукрашенных ножнах, а сами, как на подбор, рослые, широкие, едва не лопаются от избытка силы.
Впереди шел высокий воин, в котором Залешанин чутьем угадал большого воеводу или что-нибудь такое же важное. С суровым лицом, кончик носа отрублен, глаза безжалостные, от него пахнуло железом и кровью, словно навсегда пропитался запахами битв и сражений.
На полшага сзади и сбоку семенил человек в простом длинном хитоне, чем-то раздраженный, суетливый, но пояс поблескивал золотом, а на мягких сапогах пряжки были с камушками…