— Ты чего… брось… Ты вон какая красавица! Да за тобой прынцы пойдут как гуси на водопой, только крякни. Чего тебе еще надобно?
— Что мне принцы, — прошептала она, — что мне императоры… Как он выглядел, когда ты уезжал?
По чести говоря, он почти не запомнил волхва, ибо старался не смотреть на страшную звериную морду, только и помнил, что голос был могучий, сильный, не голос, а рев.
— Да так… здоров, как медведь. В делах как пес в репьях. Только кашлял сильно, но…
Она повернулась так резко, что он не успел заметить движение:
— Заболел?
— Да что ему станется, — огрызнулся Залешанин, но взглянул на ее сдвинутые брови, торопливо поправился: — У него не только морда, он и весь здоровей медведя. Такого колом не добьешь, а ты о болезнях!.. Кого угодно перепьет… да только не видал я, чтобы он пил. Хотя зря: в такую пасть ведро вина войдет и еще для ковшика место будет…
— Ты сказал, — напомнила она, — он кашлял!
— Да мало ли чего в пасть залетит? Может, жук какой сослепу решил, что это его родное дупло?.. Да тебе-то что до его здоровья?
Она медленно отвернула лицо. Голос снова стал злым и холодным:
— Мне нужна победа над здоровым и полным сил противником. Тогда никто не скажет, что я одолела калеку или немощного.
— Да-да, — сказал он торопливо, страшась резких перемен в настроении могущественной колдуньи, — это будет драчка… Хотел бы знать когда. Я бы коня продал, только б поглядеть хоть одним глазком.
Ее взор погас. Залешанин видел, что княгиня перед ним, а душа сейчас возле Белояна. Сражается… гм… дерется, доказывает, борется в магии и не только в магии, но борется, борется, борется… сама еще не понимая, что будет делать с победой, если та вдруг, к ее несчастью, настанет!
Конь вынес его за ворота веселый, бодрый, отоспавшийся, а Залешанин горбился в седле мрачный, как дождливый день осенью. Хоть и вырвался живым, даже шкуру не попортили, но слишком легко отпустили древляне… А ведь поняли со своим колдовством, что он выполняет поручение ненавистного им князя. Слишком уверены в коварстве Владимира. Ну, да это понятно, кого ненавидят, того и подозревают во всем, но уверены еще, что для их врага будет хуже, если их гость поедет дальше целым…
«Ну, что князь замыслил убить, уже сказали, — подумал он невесело. — Правда, Баба Яга рекла, а бабам верить… С другой стороны, Баба Яга не совсем баба… Да и с чего ей врать? Ей в лесу все одно: я или князь. Но насчет ножа их волхв попал пальцем в небо. Хоть и в самую середку. Нож у меня таков, что и хлеб не разрежет… Правда, хлеба тоже нет».