Нам пришлось дать приличный крюк, огибая корпуса Паучьей центурии — полурелигиозной военизированной части, в рекруты которой набирались исключительно свободные граждане, и специализировались эти свободные граждане исключительно на поимке беглых бесов. Мне доводилось видеть, как Пауки-ветераны орудуют сетями и утяжеленными боло, и зрелище произвело на меня неизгладимое впечатление. Нет уж… Мы — люди добропорядочные. Прямо, налево и направо… Абсолютно добропорядочные. И почти люди.
Мы уже успели пройти мимо высокого серого забора, как в нем родилась незаметная до того калитка, и оттуда высунулась кучерявая круглая голова, росшая прямо из необъятных плеч. Затем человек соизволил показаться целиком, и стало ясно, что это мужчина из края людей с Опаленным лицом. Одет он был — если это называлось быть одетым — в полосатые чувяки и набедренную повязку, бычьи хвосты которой свисали до колен. Смуглое гладкое тело лоснилось, и от чернокожего резко пахло дорогим ароматизированным жиром. Ценный, видать, слуга, дорогостоящий… скользкий, небось…
— Скорой ночи тебе, Эль-Зеббия! — женщина с лицом шута склонила голову в достаточно уважительном поклоне и проскользнула в калитку, жестом пригласив следовать за ней. Я кое-как протиснулся между шершавой стеной и торсом проклятого привратника, даже и не подумавшего посторониться. Кажется, я не пришелся ему по вкусу. Мысленно я представил себя со стороны и одобрил вкусы стража.
— Скорой ночи тебе, о чернейший из Опаленных Эль-Зеббия! — провозгласил я как можно высокопарнее. — Скорой темной ночи… Всякое случается в ночи, и не все из случившегося устраивает таких бдительных людей, как ты, портя им цвет лица и пищеварение…
Привратник уставился на меня своими блестящими бусинами, косо пришитыми на складки его плоской физиономии. Я собрался было сделать еще какое-нибудь заявление, потому что ситуация стала меня раздражать, но Эль-Зеббия внезапно ухмыльнулся, обнажив полный набор белоснежных принадлежностей для кусания и разрывания. Затем он ткнул пальцем в мой нос, заставил меня проделать то же с его бляхой и скорчил жуткую рожу, высунув мокрый татуированный язык по меньшей мере на локоть.
Женщина за моей спиной прыснула и быстро прикрыла лицо рукавом.
— Зебб сказал, — тут же посерьезнела она, — что двое сердитых мужчин должны держать язык на привязи или засовывать его…
— Я понял, — поспешно прервал я ее. — И благодарю за полезный совет.
— Я рада, что вы понравились друг другу, — совершенно не к месту заявила проводница. — Эль-Зеббия — отличный страж ворот.