…Солли проснулся от слабого дуновения ветерка и тревожно приподнял голову. Нет, показалось… Все спокойно. Костер уже догорел, но в пещере было по-прежнему тепло и сухо. Дождь, не умолкая, шумел у входа; волки проснулись и теперь бродили по пещере, от нечего делать обнюхивая все углы вынужденного убежища.
Снова потянуло ветром. Сквозняк шел из глубины пещеры, — видимо, там должен был находиться еще один выход. Солли немного полежал, потом встал и направился вглубь укрытия, проворчав волкам приказ ждать его возвращения.
Обнаруженный ход постепенно сужался, вокруг становилось все темнее, из стен по капле сочилась вода, стекая в тонкие трещины наклонного пола, а Солли — волком — пробирался все дальше, с трудом различая дорогу перед собой.
Потом дышать стало легче, ход чуть расширился, посветлев; Солли поспешил сделать последние, как ему казалось, шаги — и застыл в недоумении.
Он стоял у входа в огромную пещеру. Колоссальный каменный зал, дальний конец которого терялся во мгле. Откуда-то сверху проникал слабый, неверный свет, и в рассеянной дымке проступали бесчисленные искрящиеся сосульки сталактитов, свисающие с потолка. А под многими из них стояли статуи…
Нет, не статуи! Люди!… Они стояли, вернее сидели, здесь уже много веков, и падающие капли постепенно покрывали их сперва прозрачной и невидимой, а потом все более прочной коркой солевых отложений — и в конце концов человек превращался в статую…
Солли не знал, откуда ему это известно, но не сомневался, что именно так оно и было. Кто эти люди? Почему они добровольно ушли из жизни в вечное безмолвие пещер, превратившись в камень, в жуткие сталагмиты, которые когда-нибудь срастутся с породившими их сталактитами в монолитные колонны, внутри которых…
Солли инстинктивно принял человеческий облик и, осторожно ступая, благоговейно приблизился к одному из сидевших в зале. Опустившись на колени, он заглянул в глаза застывшему человеку-статуе. Человек внимательно смотрел на него сквозь каменную пленку, глаза в глаза, и прозрачная, призрачная грусть стояла в спокойном взгляде с ТОЙ стороны.
И глаза эти были — живые!…
Срез памяти
Вопрос, сгоревший у столба
…Он не выдержал. Он захлебнулся в феерическом водовороте каштановых волос, в растянувшемся мгновении, когда двое становятся одним и плывут, плывут по бесконечной реке забвения, имя которой…
А когда он очнулся, то осознал, что Дорис, его Дорис, сжимает в объятиях волка!