Да только кто их слушать будет, девятых–то с десятыми!
Тут, за столом, Жупел и начал княжить над Многоборьем – сперва незаметно, потихоньку, а потом и в полный разворот, так что стало тошно даже непривередливым кикиморам, а бесстрашные по причине размеров и глупости братья–великаны Валигора, Валидуб и Валидол, когда им рассказывали о деяниях князеньки, покрывались пупырышками величиной с голову младенца.
…Позже на этом самом постоялом дворе один приблудившийся мудрец–шатун выслушал повесть о чудесном обретении князя из зацветшей лужи, задумался и объявил, что, мол, таков, в сущности, генезис любой власти. За это незнакомое, противное уму и слуху слово его стали было бить, но ошиблись и просто напоили.
Жупел, прослышав от мгновенно расплодившихся ябедников про мудреца–шатуна, разгневался и приказал считать, что это сам Громовник, пролетая над Многоборьем, изронил свое живоносное семя в лоно Матери – Сырой Земли, отчего она и понесла на радость людям. Старики засомневались: зачем бы такому почтенному богу тешить себя в небе на сухую руку, когда ему рада любая туча? Но старики как–то быстро перемерли, а князь велел сложить про себя в народе песню с такими словами:
Мы видали все на свете, Кроме нашего вождя, Ибо знают даже дети, Что вождя видать нельзя!
И далее в том же духе. С этой песней многоборцы стали ходить в походы на соседей. А соседей было множество:
и проворные стрекачи;
и осмотрительные сандвичи, носившие щит не только на груди, но и на спине;
и неутомимые толкачи; и говорливые спичи;
и суровые завучи;
и вечно простуженные сморкачи;
и разгульные спотыкачи;
и сильно грамотные светочи;
и пламенные кумачи;
и гораздые лечить скотину ветврачи;
и гордые головане;
и твердые чурбане;
и расчетливые чистогане;
и веселые бонвиване;
и трудолюбивые котловане;
и рудознатцы–колчедане;
и рыболовы–лабардане;
и огородники–баклажане;
и разбойные жигане;
и рассудительные старикане;
и малочисленные однополчане;
и строгие столбцы;
и разнеженные шлепанцы;
и бесчестные разведенцы;
и обстоятельные порученцы;
и хрупкие мизинцы;
и коварные жгутиконосцы;
и, наконец, шустрые мегагерцы!
Много их было, а ведь всех многоборцы при новом вожде примяли, примучили, принудили. Потому что князь Жупел первым придумал военные хитрости:
нападать без объявления брани, жечь дома и целые города вместе с обитателями, резать сонного врага на ночлеге… «Гляди–ка, так и вправду ловчее воевать!» – радовались поначалу многоборцы. Они думали, что это какое–то новое колдовство. А потом стали тяготиться и сомневаться в содеянном.
Но Жупел уже не больно в них нуждался – было на что нанять пришлых бойцов, и они не замедлили явиться со всех концов света. Послужить у Кипучей Серы считалось даже за доблесть. Он стал уже поговаривать о дальних походах – в Наглию, в Бонжурию, в Неспанию, в Дискобар, а там, глядишь, и в Кромешные Страны…