В миг поворота айну показалось: мякоть его ладони пронзила раскаленная докрасна игла.
Нет, он не крикнул.
Просто отпустил.
— Эрьза-сан — верикий ученик. Она ручше старый Таханаги. Она дерать, как он; и как Эрьза-сан. Выходить много ручше. Много-много. Это жизнь высокий искусство. А это, — айн кивнул в сторону унтера Алиева, — смерть. Красивый, почетный смерть. Харакири. Вы понимать?
Ты встала со скамеечки и тронула твердое, совсем не старческое плечо маэстро.
— Спасибо, — сказала ты. — Спасибо за науку.
— Вам спасибо, Эрьза-сан. Теперь айн иметь ученик. Настоящий ученик. Который ручше учитерь...
От площадки вновь послышался звон клинков. По счастью, «нюхачи» были слишком заняты объяснениями Алиева, чтобы отловить твой мелкий «эфир». Глупо, Княгиня! — не следовало бы привлекать внимание, тем паче на территории училища.
Или отловили? просто виду не подали?!
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Очень трудно увидеть что-то в узких глазах айна. Но если очень, очень постараться, то встанет из тумана:
...гора.
Нет, не просто гора — вулкан. Потухший вулкан. Бывший. Взбегают вверх по склонам низкорослые сосны, курчавятся темной зеленью, словно шерсть невиданного зверя. Выше, выше... закончились сосны. Голый камень — безучастный к дождю и ветру, солнцу и снегу. Еще выше. Белая снежная шапка венчает конус вулкана. Стылая, холодная мудрость старости.
Но если задрать голову, да так, чтоб шапка свалилась — видите? Над самой вершиной, в прозрачной небесной голубизне курится тонкая струйка дыма.
Таится огонь в недрах.
Ждет.
* * *
Первый год жизни в качестве негласного сотрудника (в качестве жены Циклопа? смешно...) ты никак не могла преодолеть внутренний порог.
Нервничала.
— Эльза Вильгельмовна! голубушка! позвольте открыто, по-стариковски — все хорошеете, душенька!..
— Полно вам насмешничать, Антон Глебович!..
Боялась.
— Р-рота! Р-равнение напр-р-раво! на ее светлость!..
— Ах, мальчики! милые мои мальчики!..
Вздрагивала невпопад.
Старалась чаще заезжать в училище — якобы за мужем, якобы страстная, вздорная любовь на закате дней! — чаще бывать в присутствии старших преподавателей, господ облав-юнкеров... Улыбалась, скрывая тошноту; болтала о пустяках, когда хотелось бежать куда глаза глядят; кокетничала напропалую, мечтая об одном — домой, рухнуть пластом на кушетку, и...
Привыкала.
Любой маг бессилен в присутствии «Варвара». Добро б лишь он сам, облавной жандарм, цепной пес империи, был неуязвим для эфирного воздействия! — тогда можно было бы преградить ему путь другими, обычными людьми, отвлечь, задержать... уйти.
Нет.