— Бежим, воевода! Спасайся! — кричали Змееву ратники.
— Назад! — попытался встать Змеев, но… упал замертво. Кругом свистели пули, картечь, звенели клинки и шумели крылья гусар польских и литвинских. Словно воинство Архангела Михаила спустилось на землю, чтобы покарать грешников.
— Руби-и-и! — зычным криком сопровождали себя всадники литвинов.
— Проклятье! — воскликнул Хованский. Теперь он понял свою ошибку. Князь выхватил саблю и лично повел в атаку весь правый фланг — около шести тысяч человек. Его ратники сшиблись с идущими вперед литвинами и поляками. Ожесточенный бой завязался и в воде Полонки, и в ее трясине, и на суше. Конные литвины Полубинского налетели вихрем, рубили врага, теснили его, втаптывали копытами коней в топкие берега, сбрасывали в воду. Хованский знаками и криками собирал вокруг себя своих всадников и вновь бросал их в атаку. Но даже его энтузиазма и храбрости не хватало, чтобы остановить напор литвин. Подскочивший к московскому князю литвинский гусар ткнул Хованского копьем в голову, тот пригнулся, но получил скользящий удар. Искры посыпались из глаз Хованского, кровь хлынула налицо. Телохранитель Хованского выстрелил в гусара из пистолета, схватил под уздцы коня московит-ского воеводы и стал увлекать его вон от переправы.
Но литвины уже сидели на плечах и рубили неприятеля в хвост и в гриву. Московитян спасли немецкие рейтары. Они рассыпались по берегу и открыли огонь из мушкетов. Для Полубинского дело осложнялось болотистыми берегами Полонки, где вязли его кони. Но вот копыта наконец-то застучали по твердой земле — гусары преодолели топь. Однако теперь на них уже летели отборные боярские полки и немецкие рейтары. Неприятели с громким кличем сблизились, сшиблись, и все вновь смешалось в водовороте отчаянного сражения.
— Вперед! Всем вперед! — командовал, сидя на траве, Хованский, пока ему перевязывали голову. Весь оставшийся резерв его войска бросился в атаку на армию Речи Посполитой. Сейчас, казалось, московитяне своей массой задавливали литвин и поляков, окружали и поглощали их своей лавой. Но… Со стороны войска Речи Посполитой вновь грянули пушки, вдарили кар-течницы, мушкеты, засвистели пули… Едва усевшись в седло, Хованский тут же из него вывалился — на этот раз пуля скользнула по лбу князя, и Хованский на несколько секунд потерял сознание. А с фланга уже громыхали залпы — то солдаты лит-винского полковника Войниловича обстреливали левое крыло московского войска. К Войниловичу присоединился и Пац со своей жмайтской дивизией. Смяв фланг ратников Хованского, солдаты Войниловича ударили в тыл неприятеля, налетели на позиции пушкарей, спрятавшихся в зданиях местного поместья. По литвинам из-за стен буцынков открыли смертоносный огонь из орудийных и мушкетных стволов. Ядра и пули стали косить лит-винскую и жмайтскую пехоту, люди падали снопами на землю.